Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)

— Ралина! Ралина!

Стены, словно нарочно, гасили звуки, как бы громко он ни звал ее.

— Ралина!

И наконец он услышал тонкий, слабый, старческий голос. Эго был Шул!

— Шул! Где ты?

— ПРИНЦ Шул. Меня подобает называть в соответствии с моим титулом. Теперь, когда мои враги одержали надо мной победу, тебе должно быть стыдно насмехаться надо мной.

Корум вошел в ту комнату, откуда доносился голос Шула. Он узнал только его глаза. Шул превратился в иссохшее, съежившееся от старости существо. Он лежал на постели, не в силах сдвинуться с места.

Потом вдруг заныл:

— И ты наверняка явился, чтобы мучить меня, — ведь теперь я лишился сил. Вот так всегда: великих постигают неудачи, а их жалкие соперники…

— Хватит! Ты стал «великим» только потому, что Ариоху захотелось позабавиться.

— Молчать! Меня не проведешь! Ариох просто отомстил мне — ведь я стал более могущественным, чем он сам.

— Ты всего лишь получил взаймы, на время, даже не подозревая об этом, частицу его могущества. Ариоха больше нет в наших пяти плоскостях, Шул, и ты сам придал событиям такой ход. Ты хотел заполучить сердце Ариоха, хотел сделать его своим рабом. Ты послал множество мабденов, надеясь, что они сумеют совершить эту кражу, но никому из них это не удалось. А вот меня тебе посылать не следовало, Шул. Мне, вадхагу, удалось выполнить твою задачу, но кража закончилась твоим крахом.

Шул зарыдал, тряся головой, похожей на голову мумии.

— Где Ралина, Шул? Если с ней что-нибудь случилось…

— Случилось? — из трещины провалившегося рта вылетел дребезжащий смешок. — Да ведь это она загнала меня сюда! Забери ее из моего дома, вадхаг! Я знаю: она хочет меня отравить.

— Где она?

— Я сделал тебе щедрые подарки. Вот эту новую руку и новый глаз… Ты бы и до сих пор оставался калекой, но я был добр к тебе. Хотя ты, конечно, позабудешь о моем великодушии, ты…

— Твои «подарки», Шул, чуть не искалечили мою душу! Где Ралина?

— Обещай, что ничего дурного мне не сделаешь, если я скажу тебе?

— Да зачем мне такая жалкая развалина? Ну, говори же!

— В конце этого коридора есть лестница. На самом ее верху — комната. Она там заперлась. Я бы, может, даже сделал ее своей женой… Это для нее большая честь!.. Ведь стать женой бога… бессмертного… Но она…

— Значит, ты все-таки меня предал?

— Бог может поступать так, как захочет.

Корум выбежал из комнаты, бросился по коридору, взбежал по лестнице и забарабанил в дверь рукоятью меча.

— Ралина!

Из-за двери донесся усталый голос:

— Итак, сила твоя вернулась, Шул? Но меня ты больше уж не обманешь! И не притворяйся Корумом — он мертв, а я никого и никогда больше не полюблю. И уж конечно, не…

— Ралина! Это действительно я, Корум! Шул теперь бессилен, а Рыцарь Мечей изгнан из нашего мира. Все могущество Шула улетучилось вместе с Ариохом, его хозяином.

— Это правда?

— Открой дверь, Ралина!

Осторожно щелкнули замки, появилась Ралина, страшно утомленная, со следами страданий на лице. Однако красота ее не померкла. Она заглянула Коруму в глаза, и лицо ее вспыхнуло от внезапного облегчения и любви, а потом она упала без чувств.

Корум бережно поднял ее и понес вниз по лестнице. У дверей спальни Шула он чуть помедлил.

Человек, некогда бывший великим колдуном, исчез.

Подозревая подвох, Корум поспешил к главному входу.

Под дождем по тропе между кланявшимися и извивавшимися растениями поспешно улепетывал Шул; дряхлые его ноги с трудом несли иссохшее тело.

Он оглянулся, увидел Корума, затрясся от страха и вдруг нырнул прямо в заросли.

Послышалось отвратительное чавканье и причмокивание. Потом какое-то шипение, тонкий вопль…

Корума затошнило: растения Шула пообедали в последний раз.

Устный, он нес Ралину по тропе, отбиваясь от бесконечных усиков и хищных цветков, что жаждали обнять, поцеловать или укусить его. Наконец они вышли на берег моря.

Лодка была причалена на прежнем месте. Небольшой ялик, на котором при аккуратном обращении вполне можно будет доплыть до замка на острове Мойдель.

Море под мелким серым дождиком казалось зеркально-гладким. На горизонте уже показалась светлая полоска неба.

Бережно положив Ралину на дно лодки, Корум поднял парус и взял курс на Алломглиль.

Ралина очнулась через несколько часов, посмотрела на Корума, нежно улыбнулась и снова уснула.

Ближе к ночи, когда лодка уже уверенно шла заданным курсом, Ралина наконец проснулась, неслышно подошла к Коруму и села рядом. Он молча накинул ей на плечи свой алый плащ.

Светила луна. Ралина потянулась и поцеловала его в щеку.

— Я уж и не надеялась… — начала она и вдруг заплакала, не в силах больше вымолвить ни слова. Корум ласково ее обнял.

— Корум, — сказала она наконец, — неужели судьба оказалась так к нам добра?

И тогда он рассказал ей обо всем, что выпало на его долю. О рагха-да-кхета, о волшебном воздушном змее, об Огненных землях, об Ариохе и об Аркине…

Все рассказал он ей, кроме двух вещей.

Он не рассказал Ралине, как рука Квилла задушила короля Темголь-Лепа, пытавшегося отравить его, и как она убила ее соотечественника Ганафакса, пытавшегося ему помочь.

Когда Корум закончил свой рассказ, чело Ралины разгладилось, и она вздохнула, счастливая.

— Значит, у нас теперь наконец-то мир? Спор окончен?

— Мир, если нам повезет — на какое-то время.

Начинался рассвет. Корум выправил курс.

— Ты же не оставишь меня снова одну, Корум? Теперь, когда восстановлен Порядок, и конечно же…

— Порядок восстановлен только в этом мире. Повелители Хаоса будут очень этим недовольны. Последние слова Ариоха, обращенные ко мне, были о том, что я навлек на себя проклятие Повелителей Мечей. А лорд Аркин сказал, что впереди еще много работы, прежде чем Порядок утвердится во всех пятнадцати плоскостях мироздания. А еще он мне сказал, что мы не раз услышим о Гландите-а-Крэ.

— Ты по-прежнему жаждешь отомстить ему?

— Больше уже нет. Он был всего лишь инструментом в руках Ариоха. Но он-то не забудет своей ненависти ко мне, Ралина.

Небо стало совсем голубым; золотая полоса разгоралась на горизонте. Дул теплый ветерок.

— Так неужели, Корум, нам не суждено ни дня прожить в мире и покое?

— Некоторое время, я думаю, мы с тобой проживем спокойно. Но то будет всего лишь передышка перед боем, Ралина.

Будем же радоваться хотя бы этой передышке и с благодарностью принимать каждый ее день. По крайней мере, это мы заслужили.

— О да, — голос ее зазвучал веселее. — А покой и любовь, которые пришлось отвоевывать, всегда ценятся куда больше!

Он молча обнял ее.

Солнце ярко светило в небе. Лучи его коснулись руки Квилла и глаза Ринна, и они засверкали, засияли разноцветным пламенем.