Джонатан Грин - Империум человечества: Омнибус

Созывающий на вечерню перезвон колоколов ближайшей часовни Экклезиархии искаженно звучал в вокс-динамиках, когда Клейста разыскали. Они только что вошли в бар. Их было трое — все хорошо одеты и отнюдь не для вида. Среди толпы в жилых районах города или ресторанах их вид не бросался бы в глаза, но здесь, так близко к посадочным площадкам, они выделялись среди праздно болтающихся грузчиков и упаковщиков, составляющих постоянную клиентуру «Разделанной свиньи».

Несколько голов повернулись в сторону вновь прибывших, пока они медленно шли в сторону барной стойки — но быстро повернулись назад, чтобы снова разглядывать содержимое бокалов и болтать с собутыльниками. Богатые одеяния незнакомцев не могли скрыть мощную мускулатуру и ту жестокость, что витала в воздухе вокруг них, словно темное облако. Даже Эрнст — вечно пьяный «талисман» бара — не стал предлагать вновь прибывшим бесплатную порцию выпивки.

Стены бара задрожали и, заглушая звуки колокольни, воздух наполнился гулом взлетающего тяжелого грузового челнока, направляющегося с взлетной площадки к висящему на низкой орбите транспортнику Торговой Гильдии. Взлетно-посадочные площадки работали круглосуточно; Эквус III был самым богатым рудой миром на этом краю сегментума, а Праксис был самым богатым из его городов. Но «Разделанная свинья» была не тем местом, где можно мирно и спокойно провести время.

Из своей кабинки в задней части бара Леон Клейст пытался разглядеть в тусклом свете заведения группу солдат Имперской Гвардии, получивших увольнительную с их орбитального судна. Среди гвардейцев, которые получали увольнительные на несколько часов между прыжками в варп, «Разделанная свинья» пользовалась наибольшей популярностью. Но не сейчас.

Клейст опять обратил внимание на барную стойку и увидел, как один из вновь прибывших подзывает бармена. Юноша закончил укладывать стаканы и направился к незнакомцу принять заказ, вытирая попутно руки о передник. Клейст знал, что незнакомец и не собирается заказывать выпивку; ему и его сообщникам нужна была информация.

Пока один разговаривал с барменом, остальные оглядывали зал. Клейст забился как можно дальше в свою кабинку так, чтобы не терять из виду всех троих. Он ощутил, как паника зарождается внизу живота. О чем он вообще думал? Ему следовало держать рот на замке! Он бросил нервный взгляд на дверь зала. Всё, что ему сейчас надо, это шанс…

Рокочущий гул взлетающего челнока заставил зазвенеть стаканы на полках. Ни один из завсегдатаев не обратил на это внимания. Бармен продолжал разговор; Клейст увидел, как он указал на его кабинку. Но все трое незнакомцев в это время смотрели вверх, удивленные воздушным ударом от прошедшего челнока. Один из них сунул руку под пиджак, по привычке схватившись за спрятанное оружие.

Клейст рванул к дверям.

Позади него раздались звуки опрокинутых стульев, крики и звон разбитых стаканов. С размаху открыв дверь, он побежал вниз по короткому темному коридорчику, ведущему в уборную. Дверь за ним захлопнулась, отрезав все звуки из зала.

Прежде, чем упереться в уборную, коридор сворачивал направо. Клейст повернул и бросился к дверям, ведущим в переулок позади бара. Он понимал, что лишь секунды разделяют его и троих преследователей — в зале было не так много людей, чтобы надолго их задержать — но как только он окажется на улице, шансы оторваться от них возрастут.

На бегу Клейст проклинал себя. Если бы он не стал пить ту последнюю рюмку. Если бы пьяная беседа не закончилась смертью старого Годи.

И если бы он не начал болтать лишнее.

Ударом рук он распахнул дверь в конце коридора и очутился в заваленном мусором переулке. Отсюда он мог направиться налево, пересечь главную улицу и побежать домой — хотя лишь Император знает, что сказать жене — или направо и вернуться к посадочным площадкам. На входе к ним было местное подразделение Арбитрес, но Клейст не хотел рисковать, ведь планетарные представители Имперского закона могли слишком глубоко залезть в его деловые связи. Больше всего ему хотелось оказаться сейчас на каком-нибудь отдаленном мире. И, к сожалению, он был не один.

— Эй, Леон, а я всё это время за тобой наблюдал.

Человек был высок и столь же хорошо одет, как и незнакомцы в баре, и при этом вел себя уверенно, зная, что в случае возникновения между ними конфронтации, все шансы были бы в его пользу. По правой стороне его лица, из-под заглаженных назад песочного цвета волос и до низа узкого подбородка, бежал тонкий шрам. И он был знаком Клейсту.

— Мистер… мистер Крави… — заикаясь, выдавил Клейст. А затем его мир взорвался.

Он не помнил, как рухнул в грязь у стенки. Он еле-еле перевернулся на живот и встал на четвереньки. Рот был чем-то забит — ему казалось, что он наглотался навоза, что покрывал и его одежду. Он сплюнул. Большой сгусток крови шлепнулся на тыльную часть левой ладони. Пока он смотрел на него, смаргивая невесть откуда навернувшиеся слезы, застилающие взор, еще один сгусток присоединился к первому, на этот раз из носа. Подняв дрожащую руку к лицу, он легонько дотронулся до него и ощутил пальцами разбитые хрящи и голую кость. Из глаз вновь хлынули слезы.

— Что, больно, Леон? — над ним кто-то навис. Пара дорогих ботинок стояла в грязи рядом. Клейст поднял голову и посмотрел на человека, разговаривающего с ним.

В лицо врезался кулак. В глазах заплясали звезды и руки подогнулись. Задыхаясь от боли и удивления, он вновь набрал полный рот грязи.

Руки вцепились в плечи и перевернули его на спину. Кашляя и пытаясь подавить приступ рвоты, Клейст взглянул на Михаила Крави, правую руку Альдо Груменна, который был Покровителем у главы Дома Годи, который правил этой частью улья так долго, что никто уже и не помнит.

— Я… Я извиняюсь! — выдавил Клейст. Скользя ногами в склизкой грязи, покрывающей каменные плиты, он пытался отползти от Крави к стене бара, ожидая, что любой удар сердца может стать последним.

— Извиняешься за что, Леон? Извиняешься за то, что пристрелил своих приятелей в Транспортной Конфедерации или за то, что заставил меня сюда спуститься и познакомить твою морду с моими кулаками?

Крави забавлялся, глядя, как он ползет по грязи и садится, прислонившись к стене. Лишь сейчас Клейст осмелился взглянуть в лицо Михаила.

Он увидел, что трое незнакомцев из бара стоят, скрестив руки на груди, чуть позади своего главаря, словно немые свидетели его унижения.

Крави присел на корточки перед Клейстом и упер в него свой взгляд.

— Видишь ли, Леон, до мистера Груменна дошли слухи, что ты беседовал со своими приятелями, и теперь граф Годи мертв, благослови Император его отлетевшую душу. А тебе не кажется, что ты должен выплатить дань… как ты там его назвал… «его спермотоксикозному щенку»? Не так ли?