Джонатан Грин - Псы зимы

Бежать… Нужно было бежать.

Вспорашивая ногами снег, по ночному лесу мчался крестьянин. Не замечая жуткого холода, забыв о связке хвороста, он думал только о псах, рычащих за его спиной. Их пыхтение и лай он слышал сквозь удушливый, неистовый скрежет своего дыхания, вырывавшегося из обожженного холодом горла. Вой, приглушённый деревьями и снежными сугробами, дробился, обретал какой-то потусторонний оттенок. Крестьянин не решался обернуться, чтобы даже мельком не взглянуть на своих преследователей из страха перед тем, что мог увидеть. Он не знал, ни что они такое, ни откуда пришли; это его и не заботило. Только в одном он был уверен: нельзя было позволить им схватить себя.

Сквозь тёмные силуэты высоких елей он разглядел тусклый свет фонаря, горящего в окне лачуги. Внезапно его нога зацепилась за укрытый снегом корень. В лодыжке вспыхнула обжигающая боль, и он упал. В отчаянии мужчина попытался подняться на ноги, но стоило ему сделать это, вывернутая нога словно взбунтовалась. Всё же страх помог справиться с болью - пошатываясь и хромая, он продолжил путь. Каждый шаг приближал его к хижине, обещавшей спасение от безжалостной зимней ночи и тех ужасов, что таились в ней. Ещё полсотни шагов и он будет в безопасности. Но с каждым отчаянным рывком ворчание псов за его спиной становилось всё ближе.

Он даже не подозревал насколько, пока один из них не всадил ему когти в ногу, и крестьянина с бешеной силой рвануло назад. Он в отчаянии закричал и, раскинув руки, упал на холодный снег. Дыхание перехватило, он даже не успел выплюнуть снег, чтобы урвать последний глоток морозного воздуха, как остальная часть своры набросилась на него. Спустя несколько мгновений свирепое рычание стихло.

С той же быстротой, с какой они напали на человека, псы оставили тело и скрылись в ночи. Вслед за сворой прибыли ловчие. Пылающие копыта и обитые железом сапоги втоптали мёртвое тело в стылую землю. Горячая кровь с шипением впитывалась в грязный снег. Белый обратился багровым.

Псы зимы снова были на свободе.

Дверь таверны с треском распахнулась, и порыв морозного ветра начисто вымел тепло из комнаты.

- Закрой дверь! - грубо выкрикнул кто-то со столика, за которым сидели угрюмые наёмники.

В ночь накануне Зимнего солнцеворота на границе Северных пустошей было, как сказали бы погодные мудрецы Эренграда, "пронзительно холодно", и посетители таверны очень хотели, чтобы эта ночь так и оставалась снаружи. За вторым порывом ветра опять последовал оглушительный грохот, и дверь закрылась. Внутри уютного бара снова воцарилось спокойствие.

Всё в таверне говорило о её солидном возрасте. Внушительные дубовые балки толщиной с целое дерево образовывали каркас, поддерживающий старые, покрытые вековой грязью стропила; между балками - толстые каменные стены, которые, наверное, выдержали бы натиск целой армии. Что-то в этих гигантских валунах говорило о том, что они стояли здесь задолго до того как смертный люд отважился выстроить в столь негостеприимном месте таверну. Большую часть одной из стен занимала барная стойка, а на противоположной стороне в громадном каменном очаге пылал огонь. Между баром и камином стояли скамейки, столы и табуреты, занятые, в основном, жителями окрестных деревень, наслаждающимися тёплой компанией, которую дома им было не найти, солдатами из Кислева, закончившими патрулировать эти опасные земли и наёмниками, которые пускали свои деньги на ветер и всегда были готовы подзаработать ещё.

- Нельзя терять ни минуты! Забаррикадируйте двери и окна! Берите оружие! - выкрик пришельца перекрыл общий гул.

Как бы мимоходом, с подчёркнуто равнодушными лицами несколько наёмников, сидевших в центре бара, повернулись, чтобы посмотреть, кто же мешает им спокойно наслаждаться теплом и выпивкой. На пороге стоял старик - на его изборождённом морщинами лице лежал отпечаток суровой жизни и большой внутренней силы. Густая грива седых волос была зачёсана назад, под густой бородой скрывалась мощная челюсть. На широченных плечах покоилась шкура неудачливого медведя, чьи когти теперь были скреплены застёжкой на шее незнакомца. В руке он сжимал похожий на ветвь дерева посох.

- Говорю вам, они уже идут! Нужно готовиться к бою!

- Да успокойся, старик, - оборвал пришельца черноволосый Торбен Баденов; он поднялся из-за стола, и его гигантская фигура загородила от старика камин. - Ты пей и дай выпить другим.

- Нет времени! Вы хоть знаете, что сегодня за ночь?

- Знаем, конечно, - язвительно ответил Торбен. - Тут пока не все с ума посходили. Сейчас канун Зимнего солнцеворота.

- Не просто канун середины Зимы. Этой ночью случится парад двух Лун!

Оран Скарфен, сухопарый воин с выдающимися вперёд зубами, чьи крысоподобные черты и острые усики практически начисто отметали любые теории о его человеческом рождении, повернулся и фыркнул в сторону незнакомца.

- О чём там звон?

- Парад двух Лун возникает лишь раз в триста лет, когда Луна и Тёмная Луна расположены точно друг напротив друга. В полночь накануне Зимнего солнцеворота их силы равно воздействуют на наш мир.

- Нас-то это как касается? - равнодушно поинтересовался Торбен.

- Время близится! Вы что не слышали легенду?

- Какую ещё легенду?

- О нет, - в отчаянии воскликнул старик, - никто уже и не помнит! Неужели прошло так много времени?

Пока пришелец нервно мерял шагами комнату, Торбен подошёл к барной стойке, небрежно опёрся на неё, и, незаметно двигая уголком рта, прошептал толстяку, хозяину таверны: "Что это за тип?"

- Настоящего имени не знаю, - краснощёкий бармен пытался отполировать грязной тряпкой тусклую оловянную кружку. - Все зовут его Старикан с горы. Так давно тут ошивается, что никто уже и не помнит, откуда он взялся. Чудной какой-то; говорят, люди видели, как он бродит по сугробам в лесной чаще, так что все стараются держаться от него подальше. Хотя в деревню он и не заходил. Знаешь, на твоём месте я бы постарался не злить его.

- Не волнуйся, я его не боюсь - уже имел дело с подобными типами.

За свою наёмническую жизнь Торбен Баденов и в самом деле не раз встречал на границах Кислева разных чудаковатых стариков, и туманные намёки этого полоумного жителя гор заботили его не больше чем гоблин дракона. И всё же Торбен заметил кое-что необычное в поведении незнакомца. Несмотря на преклонный возраст тот держался уверенно, гордо, всем своим видом показывая, что он привык не только думать, но и действовать, к тому же наёмник был уверен, что под медвежьей шкурой скрываются крепкие, мускулистые руки.

Вернувшись к своему столику Торбен, приблизился с кружкой к загадочному старику.