Дэн Абнетт - Ересь Хоруса: Омнибус. Том I

Хирико кивает и делает то, что было приказано. Она встает позади Афины и обхватывает руками ее голову с обеих сторон. Пальцы Афины смыкаются на аугментических глазах Кая и ловко перекатывают их, как это делают фокусники. Хлопья высохшей крови остаются на ее коже, и Нагасена гадает, поможет ли это определить местонахождение Кая.

— Сколько времени займет этот процесс? — спрашивает Сатурналий.

— Столько, сколько потребуется, — отвечает Афина. — Может, хотите попробовать сами?

Сатурналий не отвечает, и Афина погружается в транс, ее голова опускается на грудь. Дыхание становится глубже, и Нагасена, ощутив неожиданный холод невидимого царства, куда устремилась ее мысль и которое ему абсолютно непонятно, отходит в сторону.

Пока солдаты Головко вышибают двери ближайших домов и забрасывают вопросами немногочисленных обнаруженных обитателей, Нагасена обводит взглядом жалкое убежище и не чувствует ничего, кроме горького сострадания к судьбе побывавших здесь людей, осужденных за измену.

Нагасена прячет в ножны меч, завидев приближающегося Сатурналия. Хотя их объединяет одна цель, в присутствии кустодия все же не обнажают оружие.

— Как мог Пожиратель Мира догадаться, что за ними наблюдают?

Нагасена пожимает плечами.

— Я не знаю, да это и неважно. Это космодесантники, а я начинаю понимать, что мы их недооценивали.

— Как это?

— Они были созданы, чтобы стать лучшими солдатами, и нетрудно предположить, что они всего лишь генетически выведенные палачи, для которых существует одна цель — убивать и разрушать. Но они намного больше, чем просто солдаты. Их разум усилен до непостижимых смертным пределов, а их мозг работает так, что я не в состоянии уследить за ходом мысли.

— Ты хочешь сказать, что не в состоянии охотиться на них? — спрашивает Сатурналий.

Нагасена позволяет себе слегка улыбнуться.

— Нет, ничего подобного. При всем их генетическом совершенстве и физическом превосходстве в глубине души они все же просто люди.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Скажи, что сильнее всего их задерживает? — спрашивает Нагасена.

— Они несут раненого человека, — отвечает Сатурналий. — И Астартес Гвардии Смерти долго не протянет. Им надо было оставить его в этой развалине. Рисковать всем ради того, чтобы под него подстраиваться, нелогично.

— А ты бы оставил раненого кустодия? — спрашивает Нагасена.

— Нет, — признает Сатурналий.

— Они все еще связаны узами братства, — печально произносит Нагасена. — Они руководствуются понятиями чести. Не такого поведения я ожидал от предателей.

— Что это значит?

— И ты ошибаешься, — продолжает Нагасена, игнорируя вопрос Сатурналия и показывая на прерывистый кровавый след. — Они несут двоих раненых.

Атхарва постучал кулаком по разрисованной металлической двери и стал ждать ответа. Дом оказался обычной пристройкой под односкатной крышей, выходящей на заваленную мусором площадь. Здесь сходилось несколько узких улочек, и на крышах многих домов сидели металлические вороны, бесстрастно наблюдавшие за площадью, словно безмолвные часовые. Хотя беглецы и старались держаться в тени, Атхарва понимал, что на них смотрят не меньше сотни пар глаз.

— Да вышиби ты эту дверь! — воскликнул Тагоре.

Атхарва смотрит, как на виске Пожирателя Миров пульсирует вена. В холодном воздухе нейроимплантаты в его черепе негромко шипят, и Атхарва гадает, чем это грозит такому деликатному механизму, как мозг.

— Нам необходима помощь хирурга, — ответил Атхарва. — Как, по-твоему, он отнесется к пациенту, если мы высадим дверь?

— А мне плевать, — огрызается Тагоре.

Он прицелился в центр двери и одним движением снес ветхую створку. Дверь упала внутрь скудно освещенной комнаты, где горела единственная лампа, распространявшая запахи низкокачественного масла и животного жира. Кроме того, воздух был насыщен ароматами химикалий, сушеных трав и испорченного мяса.

Ашубха и Кирон затащили Джитию внутрь и уложили на широкую кушетку, жалобно заскрипевшую под весом космодесантника. Шубха нес на плече Кая. Тело астропата бессильно обмякло, словно он уже умер. Его аура съежилась и потускнела, но Кая еще можно было спасти, и тогда бы она вновь засияла.

— Положи его сюда, — сказал Атхарва, показав на деревянную скамью у стены.

Шубха осторожно опустил Кая на скамью, а Атхарва воспользовался моментом, чтобы внимательнее осмотреть помещение. Из-за их присутствия комната казалась тесной, но из того, что Атхарва видел в городе просителей, она, вероятно, считалась просторной.

На стенах были развешаны связки сухих трав, гниющие куски соленого мяса и помятые листы бумаги, на которых виднелись химические формулы и анатомические схемы. Несколько столов занимали тяжелые стопки книг и подносы с хирургическими инструментами. Шкафы с треснувшими стеклянными дверцами содержали сотни неподписанных флаконов с жидкостями, порошками и раскрошенными таблетками. В одном углу помещался ряд биомониторов и генератор, хотя Атхарва сомневался, что какое-то оборудование тут еще пригодно для работы.

— Ты уверен, что это то самое место? — сердито спросил Тагоре. — По мне, так это еще одна развалюха. Ты думаешь, хирург может здесь жить?

— Все признаки указывают именно на это, — сказал Атхарва, взяв с ближайшего стола пыльный том «Прогностики». Он уже заметил и другие работы Гиппократа, разбросанные по столу как попало, а также труды Галена Пергамского, Абасканта и Менодота [219] Врачи Древней Греции. . Эти древние фолианты, хотя и безнадежно устарели, представляли собой огромную ценность.

— Какие еще признаки? — спросил Кирон, стирая со своего плеча пятно смолы. — Как тут можно жить?

— Люди живут так, как должны жить, — сказал Атхарва. — А признаки заметны всякому, у кого есть глаза, чтобы их увидеть. Это Дом Змея.

— Что? — удивился Шубха.

— Место исцеления, — пояснил Атхарва, показывая на рисунок, украшавший выбитую Тагоре дверь.

Створка раскололась на две половинки, но на них еще можно было разобрать изображение бородатого человека в длинном одеянии и с посохом, вокруг которого обвивалась змея.

— И кто это такой? — поинтересовался Кирон.

— Эскулап, — раздался из тени хриплый старческий голос. — Древнее божество грекийцев. По крайней мере, это был он, пока твой проклятый дружок не пробил его ногой.

Человек в лохмотьях скатился с незамеченной кровати в задней части комнаты, и Атхарва мгновенно отметил среди запахов химикатов еще и запах давно немытого тела. В тот же миг Тагоре бросился к старику, схватил за шею и прижал к стене. В его глазах сверкнула убийственная ярость, и кулак Пожирателя Мира угрожающе взметнулся вверх.