Джеймс Сваллоу - Кровавые Ангелы: Омнибус

Снова темная вода. Бездонные глубины, окрашенные кровью, содрогающиеся от звуков подводной жизни. Все это действительно было? Это действительно произошло в реальности, или было просто лихорадочными видениями?

Пальцы ощутили цепи вокруг запястий, другими концами прицепленные к его оружию. Он не потерял свои пистолет и меч. Короткая вспышка радости. Хорошо. Призрачная глубина этого чужого океана не приняла его оружие. Погибнуть безоружным было как-то… неправильно — словно встретить смерть обнаженным и слабым.

Опять эта штука среди волн, теперь уже ближе. Ее форма становится четче на фоне клубящихся облаков. Корабль? Высокий, острый, как бритва, нос судна. Тяжелый, отдающий гнилью запах тиранидских феромонов, зловонным туманом стелется по воде. Воздух становится густым и едким.

Тьма и свет. Тьма и свет. Тьма… Свет —

СУДНО С ГРУБЫМИ, РЕЗКИМИ очертаниями — патрульный корабль — двигалось по слабой зыби, в которую превратились бушующие волны; флюгеры с частыми лопастями скрипели на непрекращающемся ветру. От режущих глаза лучей поисковых прожекторов вода вокруг дрейфующего тела покрылась причудливым рисунком резких, пляшущих теней. Фигура в темно-красном доспехе была отчетливо видна, выделяясь, словно клеймо — в одну секунду орудия на борту выстрелили, забрасывая в море сети из липкого, как паутина, вещества. Фигура предприняла слабые попытки освободиться, но безрезультатно. Сеть из искусственно выращенного биоволокна опутала руки и ноги жертвы, и застыла, зафиксировав их. На борту, внутри бросивших сети орудий, немедленно пришли в движение механизмы, которые подтянули добычу к низкой траловой палубе в кормовой части судна.

Там уже стояли два мутанта, с удивлением глядя на странного нового пленника, приближавшегося к ним по волнам. Они обменялись быстрыми встревоженными взглядами, почесывая импланты, торчавшие из безобразно раздутых мускулов их предплечий. Тот из двух, что был крупнее, самец, модифицированный с использованием паучьего ДНК, повернул свою восьмиглазую голову к пришельцу и, помедлив, отважился подойти ближе.

Он не ожидал увидеть здесь подобное. По не требующему отлагательств приказу Чейна — вассала их повелителя, корабль прервал выполнение обычных задач по патрулированию участка океана и ловле морских тварей. Получив приказ, они были вынуждены выбросить за борт недельный улов ксеносов и на полной скорость отправиться в район неподалеку от Оксидных Отмелей. Мутанты были сбиты с толку — но они отлично знали, чем может обернуться для них невыполнение приказов Чейна, к которым нужно было относиться так, словно они исходили от самого Отца-Прародителя.

Как бы то ни было, скоро им стало ясно, зачем их отправили сюда. Небо вспыхнуло от взрыва — на орбите погиб космический корабль, вскоре после этого сверху посыпались обломки. Не прекращая движения, они подбирали то, что падало сверху, выбрасывая за борт казавшееся бесполезным и сгружая в трюм то, что можно было использовать. Как и их повелитель, мутанты отлично умели находить новое применение всему, что попадало им в руки. Поэтому все, что они собрали, должно было пригодиться. Но они не нашли никого живого… по крайней мере, до настоящего времени.

Мутант-арахнид подошел к опутанной сетями фигуре и увидел, что они подняли на борт гуманоида в силовом доспехе, примерно такого же роста и телосложения, что и он сам. Работая рудиментарными дополнительными руками, он начал распутывать ячейки сети, щелчками сбивая соединявшие их липкие узелки. Потом он сам себе кивнул большой раздутой головой. Он понял, кто перед ним. Он узнал слугу Мертвого Бога, как только увидел его.

Арахнид повернулся к второму мутанту, собакоподобному существу с влажно блестящим носом, ворчливому и постоянно недовольному.

— Астартес, — произнес он. Слово прозвучало невнятно, с присвистом вырвавшись из окруженного мандибулами рта.

Пес коротко пролаял ругательство… превратившееся в изумленный взвизг, когда космодесантник внезапно дернулся на покрытой жирной грязью раскачивающейся палубе и взмахнул мечом. Оружие появилось словно ниоткуда — несомненно, оно запуталось в плотном переплетении сети, и теперь арахнид, сам того не желая, освободил его.

Энергоподача силового меча работала неровно, энергетическое поле дергалось — но клинок оставался тяжелым и смертоносным. Оружие отделило голову мутанта от шеи; фонтаном брызнула кровь. И внезапно, астартес, пошатнувшись, поднялся на ноги.

Второй мутант учуял исходивший от космодесантника запах, и понял, что сверхчеловек серьезно ранен; но до сих пор смертельно опасен — это доказывало обезглавленное тело, оставшееся от арахнида. Убитый мутант скатился по палубе и свалился в океан, когда судно поднялось на очередной волне. Пес снова придушенно тявкнул — его голос звенел от паники, он звал на помощь. В ответ на этот зов появились другие мутанты; они бежали, неся новые сети и сжимая древки потрескивающих разрядами электрических алебард. Не теряя времени, они обступили раненого космодесантника; им было ясно, что при малейшем промедлении они потеряют и то небольшое преимущество, что у них было.

Чтобы свалить астартес на палубу, потребовались усилия всей команды — но он успел убить еще двоих: они превратились в кричащие факелы прежде, чем плазменный пистолет выбили из его руки. Когда воин в темно-красной броне споткнулся и упал, они окружили его и отвели душу — били и награждали его электрическими разрядами, пока он не потерял сознание от боли.

ТЕМНОТА…

Он убивал — но это казалось далекими, как сон, бессвязными видениями… они могли быть порождениями его пылающего в лихорадке воображения. Рафен почувствовал ледяной холод, коснувшийся его обнаженной кожи; ощущение было таким резким и внезапным, что он открыл слезящиеся глаза и заставил себя сфокусировать взгляд на своих руках. Очертания расплывались, он едва видел их — они были покрыты грязью и засохшей кровью. При каждой попытке сделать вдох его грудь словно полосовали бритвой; боль наполняла, казалось, каждый миллиметр его тела. Он чувствовал влагу, которой пропиталась его одежда из плотного, с мелкими порами материала — и с этим ощущением к Рафену медленно начало приходить понимание того, в каком ужасном положении он оказался.

На нем не было доспеха; его срывали без всяких церемоний так, что на руках и ногах остались круговые царапины и порезы. Облаченный в ветхие тряпки — похоже, в старую тюремную робу — Рафен лежал в вонючей металлической клетке, изгвазданной пятнами зеленой плесени и ржавчины. Металлические тросы толщиной с его запястье, прикрепленные к тяжелым металлическим обручам на его шее, руках и ногах, поднимались вверх и терялись в темноте. Эти оковы не позволяли ему выпрямиться в полный рост, не позволяли отойти больше чем на пару шагов от того места, где тюремщики приковали его.