Энди Смайли - Адептус Астартес: Омнибус. Том I

Холод становился сильнее. Скойвен проверил руны энергетических показателей дредноута, спроектированные на его сетчатку, однако силовые установки и системы жизнеобеспечения были в порядке. Ледяные пальцы коснулись того, что оставалось от его тела, пробежались по коже туловища, пожелтевшей и сморщенной внутри стального саркофага, по разъемам, через которые кабели крепились к его груди и черепу.

Возникло лицо, но не как проекция, оно было здесь, внутри, вместе с ним . Череп из разъеденного и окровавленного железа, скалящийся в постоянной усмешке. Череп, который мог бы принадлежать тому, чье лицо Скойвен вспомнил спустя целую жизнь, тому, кто лежал в окровавленном пепле, ожидая смертельного удара. Ты не удержался, и взял часть меня как трофей, сказал он. Я ждал внутри этого осколка кости три столетия. Я был терпелив. И теперь у меня есть новое пристанище.

Скойвен хотел закричать, но его голосовые связки были удалены. Он не мог пошевелиться, в то время как холод полз по его телу и поглощал его.

— Я же говорил, что ты заплатишь, — произнес Железный Воин.

Всюду свисали пергаменты, покрытые молитвами, проникновенными мольбами писцов самой Терры. Они годами горбились за столами, годами писали слова давно мёртвых святых перьями из костей кающихся грешников, чернилами из крови мучеников. Пергаменты истекали святостью, чёрные капли становились красными, падая на пол военного архива «Фаланги».

Ритуальное очищение станции займёт годы. Не так-то просто смыть зло, причинённое свершёнными замыслами демона. Его нужно изгнать молитвами, выбить, словно грехи порочного человека из стали «Фаланги», чтобы она могла вновь стать флагманом Человечества. Команды сервов Имперских Кулаков оттирали осквернённые палубы святой водой, а допущенные в мир ордена жрецы Эклезиархии благословляли снаряжение, узревшее демона. Но «Фаланга» была создана для войны, а война не ждёт, пока воители очистят себя от грехов. «Фаланге» предстояло служение, Имперских Кулаков ждала битва.

Пергаменты раскачивались от дуновения рециркуляторов воздуха. В военный архив вошёл капитан Лисандр. Его грозный терминаторский доспех и закреплённый на спине штормовой щит сверкали после дневного обряда ухода. Казалось, что Лисандр был не человеком, а сошедшей с постамента статуей одного из героев, чьи подвиги заслужили им место в сердце ордена и в коридорах «Фаланги». Бритая голова капитана выглядела так, словно её пожевали и выплюнули, но в лице остались благородство и решимость прирождённого лидера.

Когда он вошёл, собравшиеся в архиве новобранцы словно съёжились. Они едва прошли ранние этапы физического преображения, которое однажды сделает их космодесантниками, и ещё не служили скаутами или учениками технодесантников или библиариев. Они нечасто видели старших воинов ордена, а ещё реже слушали их наставления. Они ещё были людьми, а не Адептус Астартес, свободными от слабости, для превозмогания которой Император и создал космодесантников.

— Вы знаете, кто я, — начал Лисандр. — А я знаю, кто вы. Вы — будущее ордена. Однажды некоторые из вас станут Имперскими Кулаками, возможно воинами моей первой роты. Один из вас даже может заслужить лавры капитана, хотя я не позволю этому произойти, пока вы не усвоите сути войны.

Он оглядывал лица новобранцев. Они стояли рядами, глядя на стол тактического дисплея, который занимал значительную часть архива. Каждый новобранец был юнцом, отобранным с одного из сотни посещённых капелланами Имперских Кулаков миров в соответствии с строжайшими стандартами агрессии, бесстрашия и физического потенциала. Но теперь они казались детьми по сравнению с ужасным великаном.

— Война это жертва.

Лисандр махнул рукой, и миметические сплавы на поверхности стола перестроились в сложную топофографическую карту, вздыбились пиками и опали ущельями неровного оскала гор. Встроенный в потолок голопроектор высветил на карте сотни мерцающих символов. Цилиндры на склонах гор отражали артиллерийские батареи. Взлётно-посадочные полосы усеивали вершины предгорий. Десятки отрядов кишели в ущельях и косогорах, разные цвета показывали стороны великой беспорядочной битвы.

— Что вы видите? — потребовал ответа Лисандр.

— Я вижу Валацийский перевал.

Капитан посмотрел на новобранца. Чёрные как ночь волосы контрастировали с красными зрачками и серой кожей. Подульевик, один из подземного народа падальщиков и убийц забытых Императором глубин города-улья.

— Новобранец Апейо, — сказал Лисандр, — Ты хорошо запомнил «Воинские принципы». Но этого недостаточно. Что для тебя значит Валацийский перевал?

Апейо сглотнул.

— Капитан Сикул руководил отрядом боевых братьев во время спасения гражданских от мятежников из Покорной Маски. Мятежники также были втянуты в собственную войну с культистами Алой Луны, которые…

— Нет. Я хорошо знаю слова «Воинских принципов» и спрашиваю не об этом, а о том, что значила эта битва.

Казалось, что тишина длилась вечно, пока один из учеников не прокашлялся.

— Новобранец Арнобий, ты хочешь что-то сказать? — спросил Лисандр.

На Арнобие был окаймлённый синим костюм Библиариума ордена, капюшон скрывал бритую голову и клочья пересаженной кожи. Под покрытым шрамами, но непримечательным лицом горел разум, который мог — ещё только мог — быть достаточно сильным для воина-псайкера Имперских Кулаков.

— У Сикула, — начал Арнобий, — был выбор.

— Враг в небе! — раздался в воксе голос сержанта-разведчика Ноктиса, и долю секунды спустя капитан Сикул услышал над головой вой двигателей.

Впереди лежал обширный Валацийский перевал, глубокое ущелье в красных горах. Из наблюдательного пункта в люке командного «Дамокла» капитан видел, как у входа толпились беженцы, как направляющие их жрецы Экклезиархии выкрикивали молитвы и призывали к спокойствию. Десятки тысяч людей рвались через ущелье к посадочным полям, откуда их смогут эвакуировать с мира, спасти от наступающих на города мятежников. Это были аколиты Министорума и фабрикаторы Механикус, клерки Администратума, медики-хирурги и санитары, законописцы арбитров и стражи тюрем. Адепты Кей Тола, последнего города, оказавшегося на пути Покорной Маски. Вой услышали и люди. Они поняли, что это значит. Капитан видел, как их охватывает паника.

— В укрытие! — закричал Сикул в вокс. — Ноктис, ты — глаза отделения Ясона!

К ущелью приближался самолёт, похожий на кинжал, с острия выдавалась кабина. Сикул разглядел лицо пилота — безликую хромированную маску с единственным оком, когда истребитель нацелил нос на ущелье и открыл огонь из пушек на распростёртых крыльях.