Энди Смайли - Адептус Астартес: Омнибус. Том I

Вскоре после победы на Сайрэле и разрушения Канторского дворца Багровые Кулаки на несколько недель погрузились в варп, чтобы достичь Чиаро и ответить на просьбу о помощи от губернатора планеты. Мутантные культы распространялись среди выродившихся промышленных секторов этого мира. Чтобы решить проблему, нужна была полномасштабная зачистка, и местные силы обороны с этим не справлялись.

Кулаки не подвели. Операция заняла месяц, и не обошлось без жертв, но их долг был выполнен. Остальные войска по воле магистра Кантора вернулись на Мир Ринна. Арго и отделение «Деметриан» отправились на Сайрэл на борту крейсера поддержки «Бдительный».

Путешествие обратно на Сайрэл было спокойным. На борту остались лишь космодесантники, не считая апотекария из Пятой роты, — тот должен был ухаживать за Вейном и заменить его в случае, если бы младший коллега скончался.

Вейн терпел жесточайшую боль, пока сервиторы и потенциальный сменщик реконструировали его тело. Молодой апотекарий почти наверняка должен был умереть, учитывая большую площадь ожогов и то, что они поначалу не поддавались заживлению. В этом случае орден лишился бы одаренного лекаря, и как раз тогда, когда Кулакам во что бы то ни стало требовалось восстановить и поддержать их боевую мощь. Смерть Вейна оказалась бы настоящей потерей.

От плеча и до кончиков пальцев его левую руку заменял протез. Имплантат был подсоединен к бионическим секциям позвоночника Вейна и к ключице. Тонкий слух Арго мог уловить чуть слышное шипение механизма даже на фоне постоянного гула их силовой брони. Как и левая рука, левая нога от бедра и до ступни тоже была биопротезом. Вейн еще не опробовал свои новые имплантаты в бою, и, хотя Арго искренне сомневался, что нормальный человек заметит что-то необычное в походке или позе апотекария, обостренные чувства Астартес регистрировали легкую заминку при каждом шаге апотекария. Хромоту.

Хромота была временной, скоро имплантаты полностью встроятся в тело Вейна и синхронизируются с его биоритмами. Для увеличения устойчивости нога заканчивалась широкой клешней: крест из черненого металла, прикрепленный к бронированному голеностопному суставу и тяжелой мускулатуре бионической икры и голени.

— Твое отношение начинает создавать напряженность в команде, — начал Арго. — Мне сообщили, что ты впал в уныние.

Вейн скорчил гримасу. Его искусственный глаз зажужжал в глазнице, пытаясь соответствовать выражению лица.

— Брат-сержант Деметриан ничего мне не говорил.

— Тебя спасли, потому что ты представляешь ценность для ордена. Тебя уважают за твой профессионализм. С какой стати тебе переживать из-за ран, которые зарастают даже во время нашего разговора?

Вейн угрюмо наблюдал за тем, как его багровая левая перчатка несколько раз подряд разжалась и сжалась. Это была спротезированная рука, и чувствительность возвращалась медленно.

— Всю жизнь я тренировался в своем собственном теле. Теперь мне предстоит драться в чужом.

— Это все еще твое тело.

— Пока нет. К нему надо приспособиться.

— Приспособишься. О чем говорить.

— Ты не понимаешь? Это не попытка привлечь внимание, Арго. Прежде я был совершенным, созданным по образу и подобию Императора, в соответствии с его древними и самыми священными замыслами.

— И сейчас так.

— Нет. Я подделка. Симуляция. — Он неловко сжал ладонь своего биопротеза в кулак. — Я лучшая имитация, на которую мы способны. Но я больше не совершенен.

— Наши братья из ордена Железных Рук поспорили бы с таким диагнозом.

Вейн фыркнул.

— Эти полудохлые рабы Механикум? Они воюют со всей резвостью беззубого старикашки.

— Если ты скатишься до оскорбления наших братских орденов, мое терпение лопнет.

— Я говорю лишь о том, что я не из Железных Рук. Я не хочу быть какой-то полуживой пародией на космодесантника.

— Все образуется.

Арго шагнул вперед, взял в руки шлем Вейна и всмотрелся в белый наличник.

— Если даже и так, пока что я лишь обуза для братьев.

Арго протянул шлем своему товарищу и покачал головой:

— Не понимаю твоей щепетильности. Только смерть освобождает нас от обязанностей. Мы — Кулаки. Мы — рука, несущая щит Дорна. Мы не скулим и не бежим от битвы из-за страха, боли или тревог о том, что может произойти. Мы сражаемся и умираем потому, что рождены сражаться и умирать.

Вейн принял шлем и безрадостно улыбнулся половиной лица.

— Что тебя так рассмешило?

— Ты слеп, Арго. Может, ты и хранишь дух нашего ордена, но я храню его тело. Я собираю генное семя павших, и я возвращаю раненых в бой. Так что послушай меня, брат. Я не боюсь ничего, кроме того, что подведу товарищей. Я сейчас не в лучшей форме, и я еще не свыкся с ранами, которые скрывают эти доспехи. Вот причина моего дурного настроения.

— Ты сам себе противоречишь. Ты боишься подвести братьев, потому что не можешь пока что сражаться в полную силу. Вейн, ты приносишь братьям намного больше вреда своей отстраненностью и той горечью, которая сочится из каждого твоего слова. Ты подрываешь их веру в тебя и уверенность друг в друге.

Воротник доспеха Арго мигнул единственной вспышкой. Капеллан напряг шею, активируя бусину переговорного устройства, прикрепленную к его горлу и улавливающую колебания голосовых связок.

— Брат-капеллан Арго. Говорите.

— Брат-капеллан, — это был голос лорд-генерала Ульвирана, — у меня есть просьба к вам и вашим бойцам.

— Я скоро к вам подойду, — сказал Арго и оборвал связь.

Молчание вновь повисло между Арго и Вейном.

— Я учту твои слова, — в конце концов согласился Вейн. — Я больше не позволю своей меланхолии отравлять настроение всему отделению.

— Это все, чего я требую.

Арго уже повернулся к выходу.

— Я помню те времена, когда ты не мог бы потребовать от меня такого, Арго. Я помню те времена, когда я не дал бы тебе повода.

Кулаки вступили в бой еще до ночного наступления гвардейцев. По просьбе Ульвирана, Арго и Деметриан привели отделение к развалинам западного сектора города.

В минуты, предшествующие началу операции, Арго собрал бойцов в тени их «Ястреба». Десятки гвардейцев по всему лагерю оглядывались на космодесантников, позабыв о деле и таращась на проводимый Астартес ритуал. Кулаки не обращали на них внимания.

Своим гладиусом Арго рассек ладонь левой руки каждого воина. По очереди они прижимали окровавленные руки к нагруднику стоящего рядом бойца.

Имрих положил руку на рельеф серебряного орла, украшавший нагрудник Тома. Клетки Ларрамана в крови космодесантника быстро образовали корку, закрыв разрез, но ладонь Имриха успела оставить темный развод на имперском символе на груди Тома.