Энди Смайли - Адептус Астартес: Омнибус. Том I

— Мы должны заковать его! — резко сказал инквизитор. — Быстрее! Его воля очень сильна. Лишь боль от полученной раны позволила мамзель Сингх установить над ним полный контроль.

Галлеас уставился на Хаксана.

— Ты знал. Всё это время, ты знал.

Волк свирепо взглянул на сержанта:

— Конечно, ведь это моя работа, знать такие вещи.

— И ты не сказал нам.

Лицо инквизитора окаменело:

— Вы были призваны по определённой причине, сержант. Я говорил вам это раньше. Мне необходимо было увидеть вашу реакцию, когда правда откроется, — губы его растянулись в невесёлой улыбке. — Мне необходимо было лично увидеть, насколько глубоко проникла порча.

— Ты смеешь обвинять нас в предательстве? Багровые Кулаки служили Империуму тысячелетиями!

— Невиновность ничего не доказывает, — шаблонно ответил Волк. Он посмотрел на Хаксана, и улыбка его стала хищной. — Как только я допрошу предателя, истина явит себя.

За громадными смотровыми порталами мостика полыхнул красный свет. Галлеас повернулся и увидел, как находящийся с левого борта «Бич неверных» окутался языками пламени. Яркие точки возникли во тьме за кормой гранд-крейсера и, превратившись в полосы, упёрлись в корпус Корсара, глубоко вгрызаясь в его бронированный бок. Секунды спустя знакомый силуэт безмолвно выплыл в поле зрения: «Неподатливый» наконец-то прибыл, двигатели ярко горели, бомбардировочные орудия разрывали флагман Хаксана на куски. Прочие Корсары уже отворачивали прочь, отчаянно пытаясь скрыться от гнева ударного крейсера. Абордажные космолёты неровными волнами взлетали с «Герцогини Хеспер», стремясь добраться до сомнительной безопасности внутри своих материнских кораблей. Галлеас задумался над числом забранных налётчиками пилигримов, которых Волк обрёк на ужасную судьбу для осуществления собственного плана.

Сержант деактивировал Лезвие ночи и медленно убрал меч в ножны. Он отошёл в сторону и поднял болтер с палубы.

— А что на счёт Рабе? — спросил он.

— Никогда не упоминай о нём, — предупредил инквизитор. — Сингх не сможет сдерживать Хаксана долго!

— Это была правда? То, что Хаксан рассказал о Гидре Секундус?

Волк свирепо посмотрел на него:

— Ты и правда считаешь, будто я отвечу на этот вопрос?

Галлеас посмотрел на инквизитора в ответ:

— Я ожидаю, что ты скажешь мне правду.

— Ты знаешь о Гидре Секундус столько, сколько тебе положено, — холодно ответил Волк.

Секунду спустя Галлеас кивнул. Потом он вскинул болтер и выстрелил Хаксану Осквернителю в голову.

Волк побледнел от гнева:

— Ты заплатишь за это! Я предупреждал тебя, да? Я велел тебе доставить мне Хаксана, и обещал призвать тебя к ответу за провал!

Галлеас указал на труп Хаксана:

— Вот тебе мой ответ. Предатель мёртв. Твой наставник отмщён. Дело сделано.

С тяжёлым сердцем он приказал братьям забрать тело Хаксана. По возвращении на «Неподатливого» они сожгут тело, а броню запрут в камеру, опечатанную гексаграмматическими оберегами. При удаче и надлежащем проведении ритуалов очищения, его оружие и броня вновь послужат Багровым Кулакам, и пятно на чести ордена будет смыто навсегда.

Произошедшее на Гидре Секундус было похоже на правду, с горечью думал Галлеас, как и падение капитана Исидора Монтеса.

Стоя под сильным дождем, мы возносили заупокойную молитву павшему брату. Тишина окутала нас, заключив в общие меланхоличные воспоминания о мече, что уже никогда не прикроет наши спины, и голосе, который мы никогда не услышим вновь.

— Ты помнишь?

Я знал направления мыслей Северакса почти так же, как свои собственные. Голос, который я пытался забыть, шептал из тьмы, смеясь в тенистых уголках моей памяти. Спокойная душа, и беспокойный мертвец.

— Как мы его звали? — спросил я.

Вдалеке грохотала артиллерия, непреклонный вестник возобновленного наступления. Война не даст нам достаточно времени на горе. Тысячи солдат Астра Милитарум уже стекались к вражеским траншеям, готовые умереть под огнем их орудий. И наши умения были необходимы в других местах этого мира. Но на мгновение войну оставили без внимания, когда на первое место вышел другой долг.

— Второй тенью примарха, — ответил Северакс.

Его губы искривились в полуулыбке, когда мы приготовились почтить память нашего брата, почтить нашу потерю.

Засада, которая привела к смерти нашего брата, не была запланирована ни одной из сторон. Среди бесконечного дождя, определившего климат Гоминдары, в темных лесах этого некогда прекрасного мира из ночи с визгом появилась смерть. Это был один из тех столь частых в войне моментов, когда судьба принимает иные обороты, когда меняется будущее. Крик в воксе стал нашим единственным предупреждением.

— Контакт!

Чёрные глаза сержанта Вендрала расширились от гнева, ярости и удивления. Спустя мгновение его дробовик разразился неистовой энергией, выстрелив во мрак тьмы. Изломанное тело отлетело назад, получив попадание в центр тяжести. В ночи разнесся импульс боли, и хихикающие полоски чёрных кристаллов с глухим звуком простучали по моей броне. Загремели дробовики. Чужаки закричали на своем убийственном языке. В моих глазах заплясали звезды, так как они не привыкли к резкому свету. Люкай отпихнул меня с дороги. Из моего носа капала кровь.

— Поживее, Иткос. — Слова дались ему легко, но я ощущал его тревогу, пока он заряжал свой дробовик. — Где Корвин?

— Сержант послал его вперед, — ответил я. — Он должен разведать там обстановку и найти нам маршрут.

Мой собственный дробовик заговорил во тьму, выцеливая и пронзая ночь в погоне за целями. Кричащие фигуры напали на нас, вопя чужацкие слова голосами, что напоминали скользящие через глубокий океан осколки стекла. Эльдар излили свой язвительный яд, приземлившись посреди нас. Дробовики рявкнули в прерывистом унисоне, пробиваясь сквозь деревья и тьму в поисках чужацкой плоти. Тела отлетали в стороны, стремительные темные фигуры в зазубренных панцирях вопили в ужасе, когда умирали. Когда эльдар отлетали в деревья, ломая спины и разбивая броню, по лесу разносился хруст костей.

— В их голосах страх? — недоверчиво произнес Люкай. — Чего они боятся?

Пока он говорил, к нему подскочил чужак, на его высеченном из обсидиана и теней копье мерцал свет. Рев моего дробовика начисто снес голову существа, измельчив её в осколки костей и кусочки мяса. Мои товарищи скауты, покрытые чужацкой кровью, отступили назад.

— Не обращай внимания, разум ксеноса непостижим.

Голос сержанта Вендрала казался таким мудрым, таким старым. Именно это мне в нем больше всего запомнилось — то, каким старым он казался. Его лицо обрамляли чёрные бакенбарды, а глаза ничего не выражали. В действительности же он приближался лишь к сотому году своей жизни.