Игорь Стенли - Кодекс Прехистората. Суховей (СИ)

Мы беседовали долго, разговор был тяжёлым. Хотя Ерёменко и старался разбавить материал шутками и красивыми легендами. Спустя всего час Вика оставила нас, и, устроившись на диване, похоже раскладывала по полочкам новые знания.

Засиживаться до ночи мы тоже не стали. Уже завтра мне предстояла новая фаза обучения тактике и взаимодействию в группах. Василий Иванович оставил мне свой внедорожник и пешком отправился в гости к сербам, наказав забрать его утром в определённой точке близ полигона.

— Зачем вы решили посветить в дела Викторию? — задал я на прощание вопрос.

— А ты сам посуди, — ответил инструктор сразу, словно ждал вопроса. — Если у вас всё серьёзно, то фактически она — твой близкий человек. Не родственник, но правила допускают наличие у сотрудника супруга в не официально оформленных отношениях. То есть, у девушки есть право на спасение, которое ты можешь использовать. Но… Только для неё одной, исключая уже её близких.

— Подождите! — спохватился я. — Вы говорите так, как будто нам уже скоро предстоит спасаться…

— Именно к тому я и веду, Романов, — непривычно серьёзным тоном констатировал собеседник. — Скоро это и произойдёт. А пока, держи язык за зубами, продолжай работать. Будь готов к любому повороту событий, но помни — ты не один — за тобой древнейшая и влиятельнейшая организация.

Ерёменко зашагал прочь, и скоро скрылся в сумерках. Я стоял у фонаря и наблюдал, как кружатся в жёлтом пятне ночные насекомые. Некоторые обжигались, падали мне под ноги, однако, те, что могли, снова взлетали и устремлялись к свету.

Моя спутница уже спала, или только делала вид. В эту ночь меня посетил второй сон.

«Те же существа, тот же доисторический ландшафт. Только теперь не слышно естественных звуков природы, пения птиц. Пространство обволакивает вязкая неприятная тишина. Небо начинает быстро затягиваться низкими густыми тучами, которые бурлят как кипящая вода. И на горизонте распускается алый цветок. Но не привычный глазу, а какой-то потусторонний, зловещий. Словно капли крови падают в стоячую воду и медленно расплываются тонкими нитями. Небеса окрашиваются в оранжево-багровый цвет. Во взгляде существ — печальное сочувствие. Теперь нет того радостного волнения, его сменили тревога и необратимость»

Я проснулся в начале шестого, и сразу понял, что больше не засну. Вика мирно спала, заняв большую часть дивана. Тихо собрался и вышел на улицу. Небо только розовело, было прохладно, в низине плавал туман. Я, не спеша, лёгкой трусцой, двинулся вдоль поля, перебирая в памяти детали сновидения, которое, как и предыдущее, запечатлелось в мельчайших деталях.

Вернулся спустя час. Мальвина уже не спала, и как ни в чём не бывало, встретила меня поцелуем и объятиями, приготовила завтрак, и только потом приступила к расспросам.

— Скажи, мне не причудился вчерашний разговор? — начала она. — Вечером информация воспринималась как-то легче, а теперь у меня когнитивный диссонанс.

— Похоже, Василий Иванович не зря приходил с бутылочкой, — высказал я мнение, — там было что-то расширяющее сознание.

— Нет. Я серьёзно! — не поддержала шутки собеседница. — Почему они, имея такие знания, не раскроют их всем людям? Почему нас со школы пичкают урезанной и примитивной картиной мира?

— Не поверишь, я сам задаюсь данным вопросом с момента посвящения, — сообщил я. — Пока не было возможности узнать официальную версию. Но лично мне кажется, что не всякий способен адекватно воспринять такое. Вот ты, например, стала счастливей когда узнала?

Вика задумалась, и очевидно прислушалась к своим чувствам.

— Счастливей не стала, — констатировала она, — но теперь хотя бы есть больше пространства для понимания мира и причин его несовершенства. Это при том, что я, опять же, получила лишь малую крупицу данных.

— Думаю, что в летописях Хранителей нет ничего о происхождении разумной жизни на земле, и происхождении её вообще, — сказал я. — Иначе, наша лекция начиналась бы по-другому, и производила бы более благотворный эффект.

— А вдруг? Вдруг там есть ответы на эти вопросы? — загорелась Вика. — Ты же говорил, что сам только недавно получил информацию. Ты сможешь узнать больше?

— Специально для тебя, я не слезу сегодня с Василия Ивановича, пока он не раскроет мне тайны мироздания, — пообещал я. — А ты пока подумай, чем займёшься в моё отсутствие. Сегодня начинаются новые тренировки, я не знаю точно во сколько вернусь. Хочешь съездить в Краснодар? Наденешь шляпу, очки, прибудешь инкогнито. Там, между прочим, красиво.

— Нет уж, спасибо! — отрезала Мальвина. — Всё, что мне сегодня надо — это компьютер с интернетом и немного покоя. Тем более, что ты меня уже итак хорошо выгулял.

На том и порешили. Я и не думал спорить. При таком раскладе мне было спокойней за гостью.

Я выехал заранее и вовремя подобрал Ерёменко в посёлке, с северо-востока примыкающего к границам полигона. Инструктор был бодр и свеж. Похоже алкоголь и на него не оказал особого эффекта. Сначала я не понял, что Василий Иванович делал ранним утром на полузаброшенной железнодорожной станции, но впоследствии узнал, что от этого места до лагеря резервистов три минуты неспешной ходьбы.

По прибытии на место я сразу был определён в отряд курсантов, который после переклички и инструктажа разбили на две группы, во главу которых стали два командира-инструктора из числа иностранцев. По-русски они говорили неидеально, но вот дело своё знали от и до. Это стало понятно по содержанию и интенсивности тренировок, которые затем последовали. По четыре-пять-шесть часов подряд нас гоняли по полям и лесополосам при полной экипировке. Вес предполагаемого боекомплекта любезно заменили различными тяжёлыми предметами. А проблему с оружием для отработки навыков решили изящно: вместо боевых автоматов, пусть даже с холостыми пулями и насадками, кои не один армейский в душевном здравии не выдал бы нам, дали электропневматические винтовки, которые используются в военно-спортивных играх. По виду и массе они близки к оригиналам, кроме того, стреляют тяжёлыми пластиковыми шариками, попадание которых не летально, однако вполне ощутимо.

Отрабатывали мы всё, начиная от правильного удержания оружия, до организации засад. Для того наш отряд и поделили пополам. Основной упор, конечно, делался не на то чтобы сделать из нас лютых спецназовцев, а на то, чтобы мы не мешались под ногами, когда настанет время для работы парней из охраны. Признаюсь, было тяжело, но интересно. Менее, чем за неделю ежедневных вылазок, я вполне сносно овладел техниками передвижения в различных типах местностей и неприятных обстоятельств; научился языку тактических жестов и взаимодействию в группах в общем; узнал как вступать в бой и уходить от него.