Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус

«Слишком много возможностей, запрятанных внутри бесконечно невероятных узлов…»

Пустой ждал, пока он не повалится наземь, сокрушенный какофонией ощущений. Затем он призвал род крутов и заклеймил формирователя, назвав его Горькой Кровью, вырожденцем, готовым испоганить их наследие ради утоления личных низменных желаний. Тогда сородичи пожелали забрать жизнь Уджураха, но Пустой выкупил его и сделал своим рабом, глубоко похоронив собственный голос в черепе охотника, привязав того к незримой цели, что впоследствии вела обоих через бессчетные миры. Сейчас, впервые за столь долгое время, Уджурах смог вкусить удовольствий прежнего бытия.

Углубившись в пиршество, формирователь не заметил самку с лицом-черепом, вошедшую в темный грузовой вагон. Горькая Кровь осознал угрозу, только когда его стегнул луч фонарика, но в тот момент она уже начала стрелять. Крут отскочил назад, и лазразряд, нацеленный в голову, угодил ему ниже груди и прожег плоть до кости. Хрипло крича от мучительной боли, Уджурах отступал, лихорадочно прыгая от края к краю узкого прохода, а самка шагала за ним, ровно держа пистолет. Разряд попал ему в правое плечо… ещё один в левую ногу… третий опалил перья-иглы головного гребня. Охотник метнулся в зияющий позади дверной проем, выбросив руку в попытке ухватиться за поручень площадки, но в обожженной конечности не осталось сил. Взвизгнув, он сорвался и кувырком улетел в никуда.

Лейтенант Омазет осторожно подступила к открытой двери, не опуская пистолет, но птицеподобный кошмар исчез.

Как и вагон-казарма.

Зашипев сквозь зубы, Адеола вгляделась в пустоту, где прежде были шестьдесят человек.

«Нас предали, — горько подумала она. — Не знаю, как или кто, но не сомневаюсь в этом ни на секунду».

Усмирив свою ярость, жрица подошла к изрезанной груде плоти, бывшей до этого Тьерри Хизобой. Чудовище вытащило сержанта на середину вагона, чтобы попировать вдали от холода — дверь оно не закрыло, чтобы быстро сбежать в случае проблем.

«Но нечестивый аппетит погубил его», — поняла Омазет, опустившись на колени рядом с телом. Лицо Тьерри застыло в гримасе агонии, глаза расширились от шока. Правая кисть отсутствовала, как и большая часть груди.

— Нас уже было так мало… — пробормотала женщина, закрыв Хизобе глаза и осенив ему лоб святой аквилой.

«Теперь нас совсем не осталось».

Но это было не так. В разных частях поезда находились ещё, самое меньшее, десяток бойцов, считая Старика Паву и мальчишку Мифунэ. И, конечно, Арманд, если его удастся излечить от безумия. Их было немного, но они оставались Акулами и вместе могли отомстить. Приняв решение, Адеола поднялась на ноги и поспешила в соседний вагон. Когда она потянулась к ручке двери, та распахнулась, и на фоне вьюги возник огромный силуэт.

— Капитан Калавера, — произнесла жрица, когда космодесантник шагнул внутрь, пригнувшись в проеме. Она инстинктивно отступила в вагон, не опуская пистолет, хотя это оружие не повредило бы великану в доспехах.

«Почему я чувствую, что оно может мне понадобиться? — тревожно подумала Омазет, когда новоприбывший выпрямился и заполнил собой тесное пространство. — И почему он появился именно сейчас?»

— Нас предали, — сказала ивуджийка Калавере. — Нужно немедленно пустить поезд задним ходом. Если мы поторопимся, то, возможно, ещё успеем вырвать моих братьев из хватки зимы.

Космодесантник молча изучал её. Хрустальный глаз очень ярко сиял во мраке, хотя и не испускал собственного света. Омазет увидела, что это многогранный шар, вставленный подобно драгоценному камню в темное углубление лицевой пластины. Рядом с этим воплощением жути её собственные ухищрения с татуировками и линзами казались дешевым трюкачеством. Как же Адеола завидовала ему из-за такого лица! Подобная внешность сделала бы жрицу единой с самой Матерью Кальфу…

Завороженная, Омазет не сдвинулась с места, когда Калавера шагнул к ней.

Мир Мордайна снова сплавился в нечто отчетливое — липкое, сочащееся, как лужица крови, что сворачивалась вокруг его головы. Между ушей Ганиила грохотал барабан, неистово стуча по глубокой влажной ране на лбу, пытаясь пробиться наружу.

«Я, должно быть, упал лицом вниз, — смутно подумал дознаватель. — Просто чудо, что нос не сломал».

Кое-как поднявшись на колени, он застонал от напряжения.

— Я боялся, что ты умер, гуэ’ла, — произнес голос рядом с Мордайном. Обернувшись, Ганиил увидел, что ксенос-узник наблюдает за ним. Слезы Ангела, он рухнул совсем рядом с этим существом!

Не сумев подавить стон отвращения, дознаватель отполз прочь, чувствуя себя глупо, — невероятно, непростительно глупо, — и повалился, опираясь спиной на дверь камеры и тяжело дыша. Он потянулся к кобуре, заранее зная, что оружия там не окажется — нет, оно осталось на месте!

«Почему? — Мордайн закрыл глаза и задышал медленнее, пытаясь найти ответы. — Пока я лежал без сознания, чужак мог дотянуться до меня и удушить. Почему я ещё жив?»

Низко, гортанно заворчав, Омазет оторвала взгляд от манящего глаза Калаверы. Космодесантник остановился, и она услышала нечто, возможно, бывшее вздохом. Этот звук напоминал сирокко, дующий сквозь сокрушенные временем развалины. В тот же миг жрица поняла, что в образе великана к ней пришел Дедушка Смерть.

— Почему? — спросила Адеола. Ивуджийка сомневалась, что её искренность удивит Калаверу, но так она могла заслужить некоторое уважение с его стороны. — Почему ты пошел против нас?

Гигант стоял неподвижно, обдумывая её вопрос.

— Мы оба воины, — не отступала Омазет. — Если мне предстоит умереть здесь, уважь меня правдивым ответом. Почему?

— Потому что ты можешь помешать, лейтенант.

— Чему?

— Делу, которое было спланировано с абсолютной точностью, — сказал он, не удержавшись от нотки гордости. — В твоей роте больше нет нужды.

Калавера хотел было подступить к ней.

— Подожди! — быстро произнесла жрица, пытаясь отыскать что-нибудь, что угодно, чтобы задержать его. — Ты по-настоящему видишь через этот шар?

— Не через него, — тихо ответил космодесантник. — Афелий — это не линза.

— Но ты видишь им?

— Больше, чем ты можешь постичь, — внезапно гордость исчезла, осталась лишь невыразимая усталость. — Мой взор неутолим, Адеола Омазет.

— Значит, это проклятие?

— Это то, что оно есть. Как и я, — Калавера шагнул вперед. Жрица шагнула назад.

— Ты есть еретик, — вызывающе бросила она.

— С ограниченной точки зрения, — ещё шаг вперед.

— Ты повернулся спиной к свету Отца Терры! — ещё шаг назад.

— Свет ослепляет, совершенный свет ослепляет совершенно, — вперед.

— Так ты лишился глаз? — назад.

— Так я начал видеть.