Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус

— Как долго я провалялся? — хрипло спросил Мордайн.

— Недолго, — это был неопределенный, но честный ответ, как почувствовал Ганиил.

— Почему ты не убил меня, ксенос, пока была возможность?

— В этом не было нужды.

— Тебя не интересует месть?

— Кому, тебе? — носовая щель чужака дернулась в безрадостном веселье. — Ненависть нужно заслужить, гуэ’ла. Моему народу чужда слепая злоба, в отличие от твоего.

— Твоему народу? — поддразнил Мордайн, пытаясь как-то атаковать. — Это о ком сейчас речь? Ты ведь изгой.

— Ты многое предполагаешь и ничего не понимаешь.

— Тогда просвети меня, — предложил Ганиил. — Разве ты не повернулся спиной к эфирным, не построил маленькую личную империю в Дамокловом заливе?

— В темные времена империи взрастают вокруг достойных воинов, — без явной гордости ответил ксенос. — В огне сгорают старые и куются новые. Так всё и продолжается.

— И что именно ты отковываешь?

— Подобное знание не спасет тебя, Ганиил Мордайн.

Кровь отхлынула от лица дознавателя. Неужели всем известно его чертово имя?

«Как он узнал… Калавера? Но зачем ему что-то говорить чужаку-отступнику? Где начинается или заканчивается ложь?»

— Назови свой орден, — сказала Омазет, отступая от великана, — чтобы я могла проклясть его память.

— У меня нет ордена, — ответил Калавера, продвигаясь вперед, — ибо я — легион.

И так это продолжалось: они обменивались словами, как выпадами, а шаги неизбежно приближали их к пустоте, ждущей на другом конце вагона.

— За что ты сражаешься? — спросила наконец Адеола, ступив на соединительную площадку, которая больше не соединялась ни с чем.

— Некоторые могли бы назвать это «Высшим Благом».

— Ты предал свою кровь, чтобы служить ереси ксеносов?! — жрице приходилось перекрикивать ветер, тогда как шепот Калаверы проскальзывал сквозь него, будто змея.

— О, это Благо выше, чем их… — похоже, такая идея позабавила гиганта. — Назови его высшим Высшим Благом, если угодно.

Космодесантник предупреждающе поднял руку, когда палец Омазет напрягся на спуске.

— Не воображай, что сумеешь выбить мне глаз, будто какому-то нелепому чудищу из мифов. Суть Афелия пребывает вне материального мира. Ты не можешь повредить его.

— Я могу попробовать.

— Попытайся, и я убью тебя.

— А если нет, ты пощадишь меня? — вызывающе спросила ивуджийка.

— Я предложу тебе выбор. Умереть здесь… или совершить прыжок веры, — Калавера указал рукой на белую пустоту позади неё.

— Мы оба изгои, гуэ’ла, — сказал ксенос, — но я выбирал свой путь. Я знаю себя. А что знаешь ты?

«Ничего, — признал Мордайн. — Я не знаю, почему Эшер возвысил меня, сделав своим аколитом, или почему его убили, или даже чего хочу от тебя, чужак. И, хуже всего, я не знаю, что со мной происходит».

— Ты — враг Империума Людей, — провозгласил Ганиил, пытаясь найти надежный плацдарм, — но для твоего собственного народа ты несравнимо более мерзок.

«Нужно перейти в наступление!»

— Шас’о Виор’ла Каис Монт’ир, — выговорил он, произнося каждый тщательно вызубренный элемент имени, словно проклятие, — я нарекаю тебя предателем.

— Делай свой выбор, лейтенант, — сказал Калавера.

— Ты предлагаешь мне две разных смерти! — огрызнулась Адеола.

— Возможно, но подчиненный мне зверь ещё жив, — космодесантник наклонил голову, внимая чему-то. — Я до сих пор слышу его, слабеющего, угасающего, но слишком голодного до жизни, чтобы принять смерть.

Холодный бриллиант глаза впился в жрицу, оценивая её.

— Ты слабее ксеноса-дикаря, Адеола Омазет?

— Почему ты рискуешь, давая мне шанс выжить? — не отступала ивуджийка.

— Возможно, потому, что ты произвела на меня впечатление, — ответил Калавера, — или, быть может, потому, что я заинтригован тем, удастся ли тебе уцелеть в невозможных условиях.

Лейтенант ни на секунду не поверила ни одному из объяснений. Это чудовище давно отрешилось от подобных сантиментов. Все они — гордость, сухой юмор, даже усталость — были всего лишь далекими отголосками эмоций. Внутри бронзового черепа осталось лишь чистое стремление к цели. Цели, достижению которой Адеола могла одинаково послужить что живой, что мертвой — так считал космодесантник.

— Я выживу, предатель, — пообещала жрица. — И докажу, что ты ошибся.

Она плюнула Калавере в глаз и спрыгнула.

— Ты отвергаешь это? — давил Мордайн. — Или так стыдишься своего имени, что не признаешь его?

Узник не отвечал. По его лицу ничего нельзя было понять.

— Сознайся! — вскипел Ганиил, стараясь не допустить, чтобы отчаяние просочилось в его голос на этот раз. — Ты — о’Шова!

«Ты должен быть им, иначе всё это впустую».

— Ты…

— Да, — произнес чужак.

Дознаватель закрыл глаза и позволил пустоте вновь поглотить его.

Во тьме звучали голоса, что рыскали в тишине подобно волкам и гнали Мордайна к пробуждению, хотя он чувствовал, что это не входит в намерения их обладателей.

— … а что с остальными солдатами гуэ’ла? — спросил один из них.

— Я позаботился обо всех, за исключением их капитана, — ответил гулкий шепот. — Он исчез из своего купе, когда я зачищал поезд.

— Ихо’нен, твой план пестрит ошибками, как речь аунов — ложью, — заметил первый голос.

— Такова природа вещей, — возразил шептун, названный Ихо’неном. — Изначальный Разрушитель портит все начинания возрастающим несовершенством. Следовательно, путник, предвидение является действенным, но капризным ремеслом.

— И всё же это избранное тобою ремесло, не так ли? — сухо указал путешественник.

— Как и твое, но нужно уметь приспосабливаться к переменчивым течениям Водоворота.

— Я охотник и потому считаю, что зверя, которого нельзя приручить, лучше прикончить.

— Так всегда поступали воины, — подтвердил Ихо’нен, — но ты должен стать чем-то большим, чем воин, если желаешь править судьбой.

— «Судьба» — оправдание для слабых, — заявил его собеседник. — Сильные творят собственные пути.

— На своем пути ты всё ещё можешь сотворить чудовище, Монт’шасаар.

— Это не мое имя, — холодно произнес путник.

— Ещё нет, и, возможно, никогда им не станет, — допустил второй голос, — но тень его следует за тобой с Артас Молоха, где ты поднял Клинок Зари.

— Клинок Зари — оружие, как и любое другое.

— Как никакое другое, — четко выговорил Ихо’нен.

— Значит, ты советуешь мне избавиться от меча? — вызывающе спросил первый.

— Нет, время для этого ушло, и ты обязан пожать посеянную тобой бурю.

— Так и должно быть, космодесантник.

«Космодесантник? — смутно подумал Мордайн. — Этот шепот? Калавера…»