Дмитрий Дашко - Лучший из худших

– Карета подана, – сказал Санников. – Залезай, рекрут. Нас ждут великие дела.

С мыслями об этих самых «великих делах» (нажраться, остограммиться, поеб…, короче, провести время в приятном женском обществе) я полез внутрь подкатившего к нам средства передвижения.

По праву старшего Санников сел у окна, я примостился рядом.

Дверца захлопнулась, автобус тронулся и стал медленно набирать скорость. Ещё немного и мы выехали на трассу.

Потянулся родной и до боли привычный пейзаж: осинки, берёзки… Но кое-что сразу бросилось в глаза – такое я прежде встречал только в Белоруссии: трава практически всюду тщательно выкошена, никаких тебе диких зарослей и, тем более, расплодившегося в моём мире борщевика.

Эта ухоженность радовала глаз.

Ровные засеянные поля, работающая вдалеке техника – похоже, сельское хозяйство не брошено на произвол судьбы.

Дорогу пока разглядеть не удалось, но, судя по плавному ходу автобуса, почти автобан.

Меня распирало любопытство и желание понять, насколько же различаются наши миры. Из окон казармы и тем более тюремных решёток, вид открывался специфический, навевающий уныние, а тут практически свобода, делай, что хочешь…

Я вертел головой, то посматривая в боковое окно, то, слегка отодвинувшись влево, в лобовое. Нас не обгоняли, а вот навстречу то и дело проносились автомобили: длинные фуры, в большинстве своём с тягачами-«капотниками», юркие аналоги «газелей» с тентоваными кузовами, масса легковых – похоже, в моде кузов типа «седан», за всё время не увидел ни универсалов, ни хэтчбеков. На радиаторных решётках красовались эмблемы незнакомых марок, разве что один раз глаз зацепился за характерный «мерседесовский» «руль» – возникло чувство, словно вижу старого друга.

Почти все легковушки впечатляли размерами, такое чувство, что их «покусали» американские дизайнеры: ничего похожего на европейские малолитражки не попадалось, сплошные монстры с тремя местами впереди.

Должно быть эти «трактора» жрут туеву хучу бензина – мне пока не доводилось слышать о каких-то прорывных технологиях нового мира в плане автомобильного топлива. Всё те же привычные уху бензин да соляра. Газ не в ходу, про гибриды никто не говорил, как и про электромобили.

Многие легковушки напоминали обликом хищных птиц: такие же обтекаемые и стремительные. Видимо, перед массовым запуском, кузова уже вовсю продували в аэродинамических трубах – никаких тебе квадратов и прямых углов, всё закруглено и сглажено. Но и каплевидных извращений тоже не наблюдалось.

Мелькнула дорожная отворотка – в километре отсюда аэропорт, я успел разглядеть сигарообразный силуэт небольшого лайнера, выкрашенного в бело-сине-красную ливрею – привычный российский триколор. Здесь он считался торговым и использовался частными лицами, все государственные учреждения использовали официальную символику дома Романовых – чёрно-жёлто-белый флаг с имперским орлом.

Наверное, это здорово – улететь куда-нибудь на пассажирском самолёте. Только мне такое счастье светит лет через пять, и то, если выживу.

Но… меня учили находить удовольствие и в маленьких радостях. Например, в такой, как увольнение, которое только-только началось. А о том, что оно всё равно закончится – я не хотел думать.

Появился огромный, вылитый в бетоне, знак с гербом и надписью большими буквами «Череповец». Подъезжаем к черте города, скоро выходить.

Действительно, автобус въехал на щирокую, шестиполосную (по три в каждую сторону) рокаду, где-то под ней мелькнули железнодорожные пути. На перекрёстке свернул направо, покатил мимо трёхэтажных оштукатуренных домов с застеклёнными балкончиками, подъехал к чему-то вроде парка, засаженного густо растущими деревьями и кустарниками. По дорожкам прохаживались люди, а где-то в глубине виднелось что-то вроде бронзового памятника, но мне отсюда было не разглядеть какого.

Ещё один правый поворот, и автобус остановился.

– Конечная остановка, – объявил шофёр.

Двери распахнулись.

Мы вышли на улицу, щурясь от стоящего высоко в небе солнца. Погодка была просто замечательная, и от этого на душе становилось ещё веселей.

Мимо прошли две аппетитного вида девчонки в коротких, почти невесомых платьицах. Я проводил их восхищённым взглядом. Эх, не зря говорят, что самые красивые женщины живут в России!

– Хватит пускать слюни, Ланской, – хмыкнул мой компаньон. – Это дело отложим на потом. Сначала надо пожрать.

Как и во многих провинциальных городах, железнодорожный и автовокзалы располагались вблизи друг друга. Их разделяла маленькая, покрытая плиткой площадь.

От обилия ходивших не строем людей в гражданском, гудков составов, автомобильных клаксонов и прочих признаков мирной жизни, шла кругом голова. Я даже слегка растерялся, но Санников толкнул меня плечом и быстро привёл в чувство.

Мы перешли к остановке городского транспорта, чтобы сесть на нужный автобус.

Отсюда открывался хороший вид на оба вокзала. Железнодорожный впечатлял своей фундаментальностью – он явно строился лет сто назад и полностью соответствовал классическим архитектурным канонам тех лет: башни, лепнина на фасаде – не хватало разве что античных колон у входа.

Автовокзал являлся прямой противоположностью: прямоугольный, непритязательный, выстроенный в угоду утилитарности, а не красоте. Всё было подчинено только основной функции вокзала.

Подкатил маленький «бусик» – что-то вроде маршрутки. Практически все пассажиры покинули салон.

– Полезай, это «четвёрка» – наш маршрут, – сказал Санников. – Едем на нём без пересадок.

Минут через пятнадцать мы покинули тряское чрево автобуса.

– Ты, главное, по сторонам посматривай, – сразу предупредил ефрейтор. – Не приведи господь, на патруль нарвёмся – считай, увольнение закончилось.

– Есть посматривать, – рапортовал я, хотя не мог дать гарантии.

Зрение упорно не желало концентрироваться, я всё ещё находился под впечатлением от контраста с серой армейской действительностью. Здесь было слишком много интересного и притягательного, а яркие краски вывесок и витрин, не говоря о женских нарядах, только мешали сосредоточиться.

А ведь ещё недавно я бы лениво мазнул взглядом и прошёл мимо без всяких мыслей. Как мало оказывается нужно, чтобы твои ощущения стали такими обострёнными. Достаточно посидеть в тюрьме, а потом попасть в армию на здешний курс молодого бойца.

Я настолько обалдел, что чуть было не вылез с тротуара на дорогу на красный свет почти под колёса проезжавших автомобилей.

– Ланской, дери тебя за ноги! Ты у меня больше света белого не увидишь, я тебя в казарме сгною! – зашипел на меня Санников.