Андрей Васильев - Тёмные пути

– Если я не прав, то отвечу. – Тряхнул седой гривой волос вожак. – Но не перед тобой, дьяк. Ты не из наших.

– Так и я не из ваших. – Меня просто как распирало изнутри. Вот умом понимаю, что надо помолчать, а слова словно сами наружу рвутся. Уже и Стреча с Нестречей на груди зашебуршились, как бы давая мне понять, что я лезу не в свое дело. – Я скорее их. Хранитель кладов принадлежит как Ночи, так и Дню, мне это давно растолковали, потому – ошибочка вышла. Я в их юрисдикции, и отвечать, хрен ты старый, тебе все же придется, причем именно им.

– За выражениями следи, – осек меня напарник Павла, сравнительно молодой крепкий мужчина со шрамом на щеке. – Вежливость пока никто не отменял, особенно по отношению к тем, кто куда сильнее и старше тебя.

– Прошу прощения за грубое слово, – поправился я. – Но в целом-то все верно было сказано. Вы – власть, вы обязаны защищать граждан от насильственных действий и наказывать правонарушителей. Эту компанию в суд не потянешь и в тюрьму не посадишь, верно? А они при этом все равно крайне социально опасны. Сегодня я, завтра еще кто-то, возможно, даже ребенок. Вывод? Нужны соответствующие меры социальной защиты. Кстати, если вы меня наконец отвяжете и дадите одно из ружей, я и сам могу их перебить, не вопрос. Следом дом подпалим, а потом мотнемся в город и последнего добьем.

– Какого последнего? – удивился Павел. – Стая Дормидонта вроде вся тут.

– Я приношу свои извинения Хранителю кладов. – Повернулся ко мне старик. – Я признаю то, что был не прав в своих поступках и мыслях, потому готов выплатить ему виру или же принять ту участь, что он мне приготовит. Но вина это только моя и больше ничья, стая в них неповинна, поскольку выполняла то, что я им велел. Эти слова слышит мать наша Луна, эти слова слышит отец наш Велес.

– О как, – удивленно произнес напарник Павла, опуская ружье. – Так быстро? Даже без стрельбы и драки? Ну надо же!

– Отец! – зарычал Ратмир. – Ты что творишь?!

Я, если честно, не слишком понимал, почему все так реагируют на сказанное вожаком. Нет, то, что Дормидонт, похоже, кинулся в какую-то очень нетипичную крайность, сообразил, но этого было мало. Мир Ночи соткан из недоговоренностей, законов и правил, уходящих корнями где в прошлое, а где и в фольклор, а также прочих хитросплетений, потому в данной ситуации мне показалось самым разумным промолчать. А то брякну сейчас что-то не то – и опять удача мне лишь хвостом вильнет на прощание.

– Этот человек оказался прав тогда, когда говорил о том, что все закончится куда быстрее, чем я думаю, – тяжко промолвил вожак. – Я знал, что мир изменился, и вы мне на это не раз намекали, но не думал, что настолько. Давно следовало покинуть эти края и уйти туда, где леса гуще и темнее, а я все ждал чего-то. Вот и дождался.

– Надо было просто сначала со мной поговорить, – не удержался-таки я. – А не бить по голове, везти в эту глушь, а после стращать всяко. Кстати! Павел, а можно меня все же развязать? Руки затекли, и комары зажрали.

Девушка, которая за все это время ни слова не сказала, закинула «Бенелли» за спину, достала нож, лезвие которого серебристо сверкнуло в пламени костра, и подошла ко мне.

Красивая девчонка, надо отметить: сама рыжая, глаза зеленые, кожа белая, нос в веснушках. Мне такие всегда нравились.

– Двоих оборотней уработать без привычки – это достойно, – сообщила она мне, разрезая веревки. – Но глупо. Хорошо еще, что мы успели прибыть до того, как тебя препарировали. Хотя Пал Палыч сразу сказал, что надо спешить, мол, Валера – парень резкий, как понос, чуть что не по его – он сразу заводится и начинает глупости творить. Все так и вышло.

– Спасибо. – Я уже в который раз за ночь размял запястья. – Красавица, ты мне свободу вернула, за мной должок, получается, образовался. Выбирай любой ресторан, называй любое время – и дело в шляпе. Черная машина и роскошный букет прилагаются.

– Нет, Валера, здесь без меня, – усмехнулась она. – Ты в рестораны с ведьмами ходи, а я как-нибудь чебуречными обойдусь. Разные у нас пути. Но за красавицу спасибо.

– Ты не назвал цену, Хранитель, – поторопил меня Дормидонт. – Я жду.

– А по-моему, назвал, – удивился я, подходя к оперативникам, и при этом стараясь держаться так, чтобы вся стая была у меня на виду. – Ваша смерть. Хорошая цена, меня она устраивает.

– Паша, по-моему, этот товарищ нас с кем-то путает, – заметил мужчина со шрамом. – Ты ему объясни, что мы не наемники и не палачи.

– Так я и не прошу вас приводить мой личный приговор в исполнение, – заметил я. – Еще раз – дайте мне ружье и отойдите в сторону. Более того, они могут даже защищать свою жизнь, пожалуйста, никто не против. Вы же мастера нападать на одного человека всей стаей, верно? Ну и пусть все будет так, как вы привыкли. Я один, вас вон сколько, вот и проверим, что быстрее – моя реакция или ваши лапы и челюсти. Поляна не так уж велика, если я встану тут, а они там, то шансы будут уравнены. У них они даже весомее окажутся.

Над Ратмиром словно небольшая дымка повисла, а через мгновение на том месте, где только что стоял человек, скалил зубы здоровенный волчара с дымчатого цвета шерстью. Видно, задели его мои слова.

– Ты прав, Пал Палыч, этот Хранитель – точно не подарок, – серебристо рассмеялась вдруг девушка. – Но, знаешь, мне кажется, он на самом деле их всех перебьет. Из вредности не умрет до той поры, пока последнюю волчью башку серебром не нашпигует.

А Дормидонт молчал, ссутулившись. Он как-то сразу постарел, ушла из него, до того незыблемого, как скала, некая твердость. Впрочем, его дети все так же его слушались. Он опустил свою руку на загривок Ратмира, и тот мигом перестал скалиться.

– Зачем тебе их жизни, Валера? – спросил у меня Михеев. – Я же знаю, ты по сути человек не слишком злой. Ну да, они тебя похитили, это неприятно. Здесь, возможно, не лучшим образом обошлись.

– Съесть хотели, – продолжил за него я, копируя тон. – Такое тоже случается. Не съели же? Карманы обчистили до копейки – да бог с ним, ты же Хранитель кладов, еще заработаешь.

– Ничего мы не брали, – подал голос шофер. – Все в пакете, в машине лежит, кроме телефона. Его мы сломали и в урну выбросили.

– Ну вот, – продолжил Павел. – Валера, я сам не толстовец, всепрощение – это не из моей истории, но иногда отказ от мести является куда более выгодным вложением в будущее, чем пускание крови. Сейчас именно тот случай.

– Не-а. – Покачал головой я. – Не тот. Они выждут время, может, год, может, пять, но в один прекрасный вечер меня найдут на лестнице с перегрызенным горлом. Мне хватило одной ночи, чтобы это понять. Павел, они точно не забудут то, что здесь случилось, и я даже не знаю, чего их будет бесить больше – то, что я вон ту парочку чуть не прибил, или то, что из их лап выбрался. Потому я предпочту покинуть эту поляну тогда, когда их трупы сгорят вот в этом доме. Так что ты просто ружье мне отдай, а? Кровь будет на моих руках, не на ваших. Ну и, наконец, вы защищаете людей, а они таковыми не являются. Они побочная ветвь эволюции, не подпадающая под любые законы Российской Федерации. Я вообще за вас вашу же работу сделаю.