Хелен Тодд - Люфт. Талая вода [litres]

Она засуетилась и достала из кошелька бумажку, а затем протянула.

– Здесь адрес, спроси Матильду Нордман, тебя проведут. – Она вложила записку в замерзшие руки Аннетт и крепко их сжала. – Не благодари, я не люблю быть должной. Да и чего не помочь такой миловидной девушке? Нам всегда нужны машинистки.

Аннетт не успела ничего сказать, как дверь резко захлопнулась. Все произошло настолько быстро, сумбурно, непонятно, что Ани лишь непонимающе оглянулась. Она растерянно осматривала прихожую и не могла решиться, что делать: оставить заказ здесь, на тумбочке, или все-таки отнести на кухню.

– Что, ушла вертихвостка? И двух дней не вытерпела… – Берта Нордман хрипло рассмеялась, показавшись из комнаты. – Чудные у вас яблочные пироги с корицей. Жаль, что у нее аллергия на корицу-то. Ты как нельзя вовремя. Проходи, проходи, чего застыла, что как чужая стоишь?

– Простите, я…

– Молчи, знаю я, что тебе неловко. Тебе всегда неловко, но разве не составишь мне компанию? Побуду хоть немного времени в обществе нормального человека, – миссис Нордман хмыкнула. – А то эти бедные родственницы уже вот где сидят. – Она схватилась за горло и зло ухмыльнулась. – Думала оттяпать кусок побольше, да прогадала. Мальчишку-то лишила наследства родителей, думала еще и мое заполучить, а фигушки. И не таких видали, и не таких…

Берта провела ее в просторную гостиную и села в широкое кресло. Неподалеку, потрескивая, горел камин. Все казалось теплым, домашним, уютным. В комнате не было ничего лишнего, но при этом детали придавали ей жизни: шерстяной платок на подушке дивана, светлый торшер, от которого шло мягкое желтое свечение, узорчатые обои, кружевные салфетки на журнальном столике.

– И чего стоишь, как неприкаянная? Поставь ты свою корзину, заказ оставь на столе и сядь, – Берта отчего-то по-доброму улыбнулась, с теплом наблюдая за Ани. – Да, давай, смущайся мне тут. Просто выполни просьбу. Это же не под венец идти, честное слово!

Миссис Нордман поправила очки, взглянула в карманное зеркало, после чего, хмурясь, поправила гребешок в седых волосах и посмотрела на гостью. Несмотря на преклонный возраст, она была красива. Даже сейчас, когда морщины покрыли лицо, а черты немного расплылись, сейчас, когда от светлых волос осталась лишь седина, Берта оставалась привлекательной женщиной. Закрытой, своенравной, видно, что с характером, но умной, что вполне компенсировало ее вспыльчивость и умение остро уколоть собеседника.

– Погреешься полчаса, ничего не случится. Ты в пекарне, пожалуй, уже полтора года, верно?

– Да.

Аннетт не сняла пальто – хотелось погреться.

– Удивительно. Они искали работников полгода, и вот ты. Прошлые очень быстро оттуда ушли. Ходили слухи, что они видели что-то… страшное. Но что может быть страшнее происходящего в те времена на улицах? Я помню, в те годы владельцем тоже был мужчина и девочка, кажется, его дочь, а потом они исчезли, так же, как и пекарня. Закрылись, и все. А вот вновь…

Она мягко улыбнулась, заметив, как Ани занервничала.

– Не бойся. Об этом месте не говорят ничего плохого. После случайного визита жизнь многих менялась… всегда в лучшую сторону. Иногда там пропадали люди, так говорят, шепчутся, но это все сплетни, просто сплетни. – Она встала. – Я тебе дам почитать кое-что. Это… записки, я когда-то нашла в пекарне, еще в молодости. Тебе пригодятся. Уверена, что хозяева ничего не говорят. И немудрено, кто в это поверит? Но я верю: пекарня изменила и мою жизнь. И кто знает, была бы я сейчас жива, не зайди случайно в те двери…

Берта протянула ей потрепанный блокнот, напоминающий те, которые использовала Молли. Черный, потертый, с синей лентой в виде закладки.

– Теперь он твой. Мне незачем, я к этому не имею никакого отношения.

– Спасибо. – Она растерянно приняла подарок.

– Только это наша тайна. Не думаю, что это должно было попасть мне в руки.

Миссис Нордман загадочно улыбнулась.

– Следующий раз напою тебя чаем, но сейчас прости, милая, мигрень… пора пить таблетки, и я, пожалуй, пойду отдыхать. Эта бестия вытрепала мне все нервы.

Берта провела ее в коридор, похлопала по плечу на прощание и пожелала удачи.

Как только дверь захлопнулась, Аннетт непонимающе оглянулась. Все сказанное казалось ей чем-то… странным? Нет, скорее, невозможным. Да, миссис Нордман оставалась в своем репертуаре: разговор всегда был на ней, советы, какие-то истории из ее жизни. Вот только слова о том, что за столько лет ничего не изменилось, какие-то исчезновения… Хотелось просто забыть, как навязчивый сон, как глупость, но блокнот в ее руках напоминал: все реально, слишком реально. Аннетт положила его во внутренний карман, надеясь, что незаметно спрячет под подушкой – там-то никто не увидит. И, по возможности, почитает. Может, выпадет момент побыть одной. Но читать на холоде, в метель точно глупая идея.

– Все в порядке?

Взволнованный голос Молли привел ее в чувство. Ани не заметила, как в раздумьях вернулась в пекарню.

– Ты поздно, что-то случилось? И бледная! – Молли взяла ее за руку и тут же покачала головой. – Продрогла совсем. Иди быстрее наверх, там горячая вода, я принесу тебе ужин и выпить чего-нибудь горячего.

– Спасибо.

Аннетт благодарно улыбнулась и собралась пойти к себе, как Молли взяла ее за руку.

– Да что с вами такое? Спасибо, спасибо и тишина. Словно вы просто механизмы, выполняющие работу.

– Я устала, Молли, прости, я безумно устала. Поговорим завтра?

– Иди, – она покачала головой и отпустила. – Завтра я и Коул уедем, ненадолго, пекарню закроем. Прости, я не предупредила, но это не запланировано. Ступай, я принесу ужин.

Лоренц не дождалась ответа и ушла на кухню, наверняка разогревать воду для чая.

Ани к еде почти не притронулась. Так, приняла горячий душ и, пока Роберт ненадолго вышел, спрятала блокнот под матрас, решив, что может ненароком во сне задеть его, и он случайно упадет.

Роберт заметил ее ужин, значит, не ела.

– Совсем есть не будешь? – Он сел на край ее кровати.

– Потом.

– Как знаешь.

Роб вздохнул, но цепляться не стал, и она была благодарна ему за это. Сейчас просто хотелось тишины, тепла и выспаться.

Большую часть дня Ани провела на чердаке. Выглядел он несколько необычно: Роберт помог сдвинуть кровати в дальний угол, из тумбочек вышел неплохой стол для раскройки ткани, место по центру заняла швейная машинка. Повсюду лежали кусочки газеты, из которых Ани сделала трафареты. Кипела работа.

Первым делом пришлось шить платье, иначе Молли устроила бы ей выговор. По крайней мере, так она шуточно угрожала. Фасон был простой, не сложный. Аннетт очень нравился пастельно-голубой цвет. Нежный, мягкий. С большого отреза оставалось ткани на рубашку для Роберта и на какую-нибудь легкую простую кофту.