Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

Первым делом связали убийце ноги, потом скрестили руки за спиной и хорошенько, внатяжку, в несколько слоёв обмотали торс. Концы зафиксировали через звенья удачно подвернувшейся проволокой. Попробовав пальцем самопальные путы, Сергей признал — прочно, и с облегчением убрал ладонь с тела задержанной.

Кисть с непривычки начала затекать, одежда измазалась, пока он, не отрывая руки, помогал напарнику с цепью. Пришлось в экстренном порядке заняться разминкой конечности и приводить себя в относительный порядок.

Помогло. От плеча к пальцам пробежались покалывания, сменились свинцовой тяжестью, исчезнувшей под воздействием циркуляции крови.

Окрылённый удачным задержанием Швец не мог устоять на месте. Прохаживался, скрестив руки за спиной и, резко разворачиваясь на каблуках, иногда вскидывался, надменно посматривая по сторонам, точно ждал восторженных зрителей и шквал рукоплесканий.

— Уважаю, Серый, уважаю, — уже несколько раз повторил он другу. — Оборотни не нашли, Карпович не нашёл, никто не нашёл, а ты — хлоп! И принял!

— Повезло, — скромно оправдывался Иванов, довольный даже не похвалой, а скорым разрешением проблемы. — Она сама пришла. Я и не гадал...

— Тут да, тут верно. Нам без фарта, как и блатным, никуда...

Теперь всё, оставалось лишь дождаться шефа.

Из дверей магазинчика высунулась бабулька, осторожно поинтересовавшись:

— Уже можно выходить?

— Там сиди! — рявкнул на неё Сергей, до сих пор не простивший вредную продавщицу и её подружку.

Но бабка и не думала возвращаться. Первоначальный страх прошёл, и она жаждала подробностей.

— С ножом пришла! Порешить нас хотела! А ведь я говорила — не наша она девка! Как знала! С парнями не гуляет, в гости не ходит... С детворой своей возится с утра до ночи, а могла бы и на работу пойти!..

Отчётливо повеяло соседкой Иванова по подъезду — злющей бабкой Васильевной. Древней занозой, с остервенением влезающей в чужие дела и скрашивающей старческую скуку скандалами со всеми обитателями дома. Прямо вот на родственницу нарвались.

Чужой поток сознания, норовящий перейти в необузданную полноводную реку, пора было прекращать. Цепи на Ленке придавали болтливой бабуленции мнимое чувство безопасности, и она принялась активно входить в раж, выливая всё новые и новые, граничащие с безумием, обвинения:

— Двух людей на погост спровадила! И нас хотела! Чудом спаслись! Не зря на той неделе в церкву ходила — уберёг Создатель (про роль инспектора самоназначенная общественная обвинительница и не подумала вспомнить). Глазищи-то кровавые! Пьяная она! Верно говорю! Или нажралась чего! Под наркотиками...

Преподносимый бред вызывал у напарников горечь во рту. Противно им было слушать старухины сентенции. Очень хотелось, чтобы она поскорее заткнулась и исчезла из поля зрения. Желательно, навсегда.

Выход из положения нашёл Антон. Приглядев на обочине дороги булыжник покрупнее, прикинув траекторию броска и возможные последствия, он расстроенно отказался от внезапно возникшей идеи и применил приём помягче, из арсенала Остапа Бендера:

— Выходите вся. Не бойтесь. Мы сейчас протокол составлять будем. Нужны понятые. Распишетесь, где положено, поприсутствуете. У вас паспорт с собой? — активная бабулька отрицательно покачала головой. Становиться участницей каких бы то ни было следственных действий у неё не имелось ни малейшего желания. А призрак напирал. — Нет? Ну и ладно. Мы вам на слово поверим. Потом к следователю прокатитесь, он вас повесткой вызовет. На суд съездите, подтвердите... И подругу зовите. Заодно скажите ей, пусть акт инвентаризации подготовит. Ведь имела место попытка ограбления. Необходимо официальное подтверждение законности заведения: документы на магазин, лицензия на торговлю сигаретами...

Неизвестная сила втянула говорливую старушку обратно в торговое помещение, изнутри лязгнул засов.

— Я на прилавке деньги забыл, — отстранённо протянул Серёга. — И покупки не забрал...

— Вернём, — уверенно успокоил Швец друга. — Шефа дождёмся, и вернём.

***

Задержанная упырица понемногу приходила в себя. Сначала заворочалась, застонала, после открыла глаза. Заморгала. Ни ненависти, ни злобы в её взгляде не было. Одна обречённость. Без удивления осмотрев цепь, пошевелив стопами и попробовав согнуть ноги в коленях, девушка тихо спросила:

— Что дальше?

Подойдя к ней почти вплотную, Иванов для удобства общения присел на корточки, добыл сигареты.

— Тюрьма. Наверное...

Куда Фрол Карпович собирается сдавать задержанную, он не имел ни малейшего понятия, однако альтернатив не видел. Занимало другое — в обычную камеру данное существо, а человеком, в привычном понимании этого слова, убийцу назвать язык не поворачивался, не поместишь. Слишком большая угроза для окружающих. Чихнёт кто-нибудь не так — и новый фарш образуется. Разве что в одиночку... Но с последним в стране плохо, да и кто будет с такой вот нечистью работать? Выводить на прогулки, конвоировать к доктору? Здесь без специальных знаний и подготовки никак. Или есть способы? Наверняка. Ленка — не первая и не последняя слетевшая с катушек полукровка. Выкручивались же раньше как-то с такими, как она? Не в затылок же успокаивали поголовно?

Надо будет спросить у шефа...

— Я двух женщин убила. Туда мне и дорога, — без малейшего сочувствия к себе констатировала упырица. — Сама не знаю, что нашло. Они приехали, детей увидели, ругаться стали, что без документов. Пообещали забрать... Я поверила... Дальше плохо помню. Казалось, они меня без обезболивающего на ломти режут, лишают семьи... Психанула... Потом только поняла — у них даже машины не имелось, чтобы моих деток забрать! На автобусе в деревню добирались! Пугали... Говорил мне брат — надо было валерьянку пить. От нервов. Характер учиться сдерживать...

Рядом присел Антон. Поиграл желваками, угрюмо, с досадой спросил:

— Ты вообще соображаешь, что натворила?!

Ответа он не дождался. Девушка отвернулась в сторону, уставилась в никуда.

— Не занудствуй, Тоха, — попросил друга Иванов. — Она же убийца, а не идиотка.

При упоминании нынешнего социального статуса полукровку передёрнуло, уши у неё залились алым.

— Расскажи, зачем ты в магазин с ножом заявилась? — Сергей продолжал тормошить связанную, не давая той остаться наедине с мыслями.

Мысли — концентрированное зло, от них одни беды. Замкнётся в себе окончательно, переварит новые реалии, напридумывает лишнего и вполне может решиться на необдуманные поступки. Отчаянные, с риском для всех. Потому следовало говорить, говорить... и требовать ответов.

— Ограбить хотела, — без тени стыда призналась Лена. — Тётя Поля, продавщица и хозяйка, тварь редкая. У неё всегда деньги есть, а мне на дорогу нужно было... Надменная, со мной через губу разговаривала. Ей половина деревни должна, берут продукты под запись, с пенсий отдают... Так она королевой себя мнит, вершительницей судеб. Хочет — отпустит хлеб, хочет — пошлёт куда подальше. И поперёк ничего не скажи! Вполне может по телефону с роднёй часами болтать, пока очереди ждёшь. Дальше, на выезде, есть нормальный магазин. И хозяйка приветливая, и цены помягче, но только за деньги. В долг не даёт. Кто-то тетрадку с записями выкрал, давно уже, а здешние отморозились. Сказали, что ничего не знают.