Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

— И ошиблась.

— Нет. Не ошиблась, — Лана упрямо сопротивлялась очевидному. — Я ему верила, и сейчас, после всего случившегося, верю. Когда мы встретились, он поделился со мной своими планами, замыслами, мечтами. И искренне жалел тебя, считая заложником обстоятельств.

Поперхнувшись слюной от возмущения, Серёга высказался начистоту:

— Ты охренела?! Или мне извиниться за то, что натворил?!

Недовольство разбилось о гранит спокойствия.

— С чего бы? Ты поступил адекватно, спасал себя. Я о другом… Александрос хотел осуществить, в общем-то, разумные вещи. Вернуть искусственно отобранные перспективы. Когда рассказывал — светился изнутри. Сиял мечтами. И это при его-то сдержанности и скрытности... Себя вспомни. Ведь тоже стремишься улучшить мир. В лекари метишь, о важном рассуждаешь, а до этого? Терроризировать вампирчиков на полном серьёзе собирался! Припоминаешь? Или выборочный склероз настиг?

— Нет. Но красть людей...

— Ну да, ну да... Почти большая разница. Успокойся. Александрос это понимал и считал похищение неизбежным злом во имя пользы. Тебе, конечно, ни холодно, ни жарко от чужих идеалов, да и я никого не оправдываю, но... не знаю, как бы я поступила на его месте.

Откровенность Сергей оценил. Оставив проблемы морального выбора Фролу Карповичу и прочим высокопоставленным чинам Департамента, повернул диалог в более приземлённую плоскость.

— Приехала ты. Дальше что?

— Выслушала просьбу о помощи. Александрос хотел тебя сделать союзником, только не знал, как. Надеялся убедить, склонить, открыть новые горизонты... Выходка с клеймением здорово поломала его планы. Я предложила ввести тебя в шоковое состояние, поиграться с психикой. Сломать, но не до конца. Нарочно переселилась в камеру, настояв перед этим на проверке под Печатью. Заставила убедиться в чистоте намерений.

— Ничего не понимаю, — Иванов запутался. — Если ты помогала не мне, а потом мне... Надула всех?

Соседка тихо рассмеялась.

— Какие же вы, мужики, наивные. Любите, чтобы просто, понятно, как в справочнике. Я никоим образом не обмолвилась про собственные мысли, а они имелись в избытке. Мне понравилась затея, но не исполнение. Нельзя никого приносить в жертву каким бы то ни было помыслам и целям. Что тебя ждало, согласись ты встать в ряды последователей нового борца за светлое будущее? Вечные прятки, сомнительные союзники, нервы на пределе, расставание с семьёй? Надолго подобную организацию не спрячешь... Последствия — непредсказуемы, но предсказуемо мощнейшее противостояние тех, кого всё устраивает. Серёжа, признай, ты мечтаешь о другом... Ну и нравишься ты мне. Жалко десятилетие терять.

— И всё?

— Если бы... В своём заточении ты оказался не одинок. Александрос, страхуясь, до полного успеха перевербовки перевёл меня на казарменный режим, не понимая, что этим многое рушит.

— Не выпускал из подземелья?

— Выпускал. Под присмотром, нехотя. Во двор, воздухом подышать. Для него испорченное десятилетие — тоже срок, конечно, но не критично. Для меня — более значимый отрезок, меняющий многое. Я же ему не крепостная, в конце концов... Для обычного человека, пусть и со способностями — значительный. И никто тебя, заметь, даже в случае согласия, прогонять на все четыре стороны не обещал. Задумывался об этом?

— Ага. Только я склонялся к варианту полной зачистки и дальнейшего существования в виде призрака на поводке. Без железобетонных гарантий он бы не отвязался...

— Умненький. Я тоже об этом подумала. Спросила — и ответа не получила. Пришлось действовать быстро. Выдумывать подселение, тесты, вести себя, как последняя шлюха, убаюкивая чужое внимание... Александрос ведь собирался твою девушку, Юлю, в качестве дополнительного рычага использовать. До родителей ему не дотянуться, они под присмотром Департамента, да и необходимость не такая уж сильная. Через близкую женщину на объект влиять — легче лёгкого. Классика жанра. Окрутил бы девчушку, убедил, очаровал... Комбинаций масса! — букинистка довольно хихикнула. — А я взяла и перехватила инициативу.

Иванов тоже ухмыльнулся. А он всё гадал, откуда Лана про дочку билетёрши узнала. Не рассказывал ведь ей об этом ничего. И не намекал. Македонец, жаба, подсуетился... Ну да, в смартфоне Юлькина фотка, переписка весьма фривольная, пароль на звонилке отсутствует. Тоже мне, великая сложность узнать об их взаимоотношениях.

— Печать как обманула?

— Легко. Эмоциями. В момент проверки я тебя убить хотела. Для женщины такой психологический выверт — раз плюнуть. Вспомнила о том, как ты меня у входа в театральный зал бросил, обиделась, немножко напридумывала, накрутила себя — и пожалуйста! Ненависть в чистом виде. Никаких умыслов об организации побега. К тому же, инициатива исходила от меня, потому о подробном допросе никто и не задумался. Партия в два хода.

— Но зачем? — инспектор никак не мог понять, что двигало Ланой. — Зачем?! В случае провала за решётку бы окончательно переехала! Устроить рубилово без подготовки; поверить на слово, зная, что я тебе не полностью доверяю... Ты сумасшедшая?!

От ответа собеседница уклонилась, наградив неопределённо-удручённым:

— Дурак ты... и уши у тебя холодные. Машка объяснит. Отстань.

Между койками появился Фрол Карпович. Встал, придирчиво осмотрел лежащих.

— Наворотил ты, Иванов... Как додумался Александроса умертвить, горюшко ты луковое?

Соседка заинтересованно засопела.

— Да оно как-то само... Лежал, думал о спрятанной вентиляции, и озарило. Печать к голове вашего друга, — шеф поморщился при упоминании македонца, однако препираться не стал, — в горячке приложил. Без умысла. Нагадить хотел. Это уже потом, когда он признался, что сработало как надо и всё по-настоящему, я всерьёз принялся за изучение тюрьмы. Продуманный архитектор попался... все пути отрезал, кроме одного. Погибшие сотрудники Департамента попадают...

— К нам, — закончил за него боярин. — Помню, вопрошал ты об этом, когда Швец едва не помер при поимке голема... Как дотумкал, что он не исчезнет?

— Никак. Надеялся на это. Силой ведь никто воспользоваться не мог. Ни я, ни охрана, ни Александрос. Защите без разницы, у кого излишки отжимать. Ну и перенос с прочими нематериальными кунштюками... я бы первым делом от этого застраховался. На то и рассчитывал.

Поглаживающий бороду шеф с сомнением спросил:

— А коль бы обмишулился? Аль погиб? Чего тогда?

Допущение неприятно резануло слух, и Сергей ответил «вопросом на вопрос»:

— Фрол Карпович, вы воевали?

— Случалось, — недоумевая, согласился тот.

— И что бы вы сказали воину, начни он перед битвой нудеть: «А если мы проиграем? Если погибнем?» Такое ведь в бою могло случиться?