Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2

— Почему?

— Из-за отца. Он очень деспотичен и мечтал вырастить нас бойцами. Такими, как и он сам. Тренировки, спарринги, суточные кроссы в ином обличье... — вот моё детство. А Юрген — он не такой. Был... Не поверишь, но брат по натуре имел очень мягкий, незлобивый характер. Тихоня... никогда голос не повышал, предпочитал зарыться в учебники... Математику очень любил... Папа считал своим долгом переломать, насильно привить необходимые, по его мнению, качества. Выковать из рохли клинок. Мама плакала... Кончилось дело тем, что младший сбежал в вашу страну, получил гражданство. Выбор этот осознанный... Папа очень не любит сюда приезжать, что-то с прошлым связано... Случился грандиозный скандал, и отец, в порыве гнева, приказал забыть о существовании Юргена, вычеркнуть из жизни. Я послушался, мама иногда общалась с ним. Но редко... И знаешь, что самое страшное?

— Что?

— Папа даже после смерти брату своеволия не простил. Вижу же, что ему плохо, больно, у гроба стоял — плакал, не стесняясь... И всё равно, он принципам своим глупым верен, неосторожно брошенному слову... Даже тело на родину забирать не пожелал, чтобы перед роднёй свой непреклонный имидж сохранить. А ведь он Юргена любит...

Инспектор присел рядом.

— Н-да... не повезло тебе с батяней. Ты что, от рождения с ним живёшь? Без своего угла?

Иоганн кивнул.

— Бросай ты это дело, иначе свихнёшься, — участливо продолжил Иванов. — Своей головой жить нужно.

Оборотень снова кивнул, а после счёл нужным поделиться:

— Я тоже уйду. Как вернусь — поговорю с мамой и уйду.

— Оно и правильно...

Сергей хотел рассказать несчастному брату самоубийцы про обнаруженные номера их семьи в смартфоне; про то, что Юрген хранил их, наверняка надеясь со временем восстановить отношения и... промолчал. Не стал бередить рану. Ни к чему это...

Вместо этого он поднялся, стараясь не смотреть на повесившего голову Иоганна, выключил компьютеры, позакрывал задвижки на стояках холодной и горячей воды, кое-как прибрал мусор в кучу. Не найдя, чем ещё себя занять, обратился к оборотню, по прежнему сидевшему на кровати в тяжких раздумьях и не замечавшему ненужной возни парня.

— Пошли. Нечего тебе тут делать.

— Да...

Неторопливо вышли. Закрыв дверь, Сергей сам, на всякий случай, поставил «маячок», вполголоса пояснив безучастно наблюдавшему за ним оборотню.

— Если без меня заходить будешь — помни. Снимешь и потом обратно поставишь незаметно.

— Хорошо.

— Бумажник дай, а то опять забуду.

— Держи. Там всё на месте...

Небольшое, слегка потёртое кожаное портмоне перекочевало в карман куртки инспектора.

На улице, только вышли из подъезда, пропустив важную от собственной значимости молодую мамочку с коляской, Иоганн неожиданно горячо, с чувством, попросил:

— Разберись с этим делом! Пожалуйста! — и, не прощаясь, быстрым шагом удалился восвояси.

Иванов стоял и смотрел ему вслед, раздумывая о том, как повезло ему с родителями...

***

Оставшись один, парень активировал Печать и попробовал вызвать Антона. Не то чтобы он был вот прямо срочно нужен, но пусть знает, что Серёга уже освободился.

Швец появился почти сразу.

— Долго ты, — с укоризной в голосе протянул призрак. — Я уж заждался. Даже в больнице одной защиту подновить успел.

— Ну извини, осмотр квартиры за пять минут не делается. Что у тебя?

— Да ничего особенного. Виктор Николаевич, этот самый, работу нашему фигуранту регулярно подкидывал, весьма денежную. Проектирование разных строительных систем, или что-то в этом роде... Говорит, талантливый паренёк был и со сроками не затягивал никогда, что в их деле, оказывается, редкость. И диплома о высшем образовании не имел.

— Это как? — не понял Иванов.

— Просто. Самоучка. Математик великолепный. Похоже — припекло с деньгами, вот и избрал себе стезю. Вроде как на третьем курсе архитектурного заочно учился. Или четвёртом... Мужик, с которым я общался, точно не знает — не вникал. На него в конторе этой все молились.

— Поясни.

— Официального образования у парня пока не было — значит, и лицензию ему никто не даст, и свою фирму он не откроет. Соответственно — в конкуренты не выбьется. Зато через них работать вполне может, особо нигде не засвечиваясь, просто при сдаче проект на другого перца оформляли, с вышкой который, а бабло делили. Причём, подозреваю, покойному крохи перепали. Там один офис — мама дорогая! Огромный! И секретарши сплошь на каблучках и грудастые. Видные девки, как на подбор!

Сергей вздохнул, с грустью глядя на приятеля.

— Тоха, вот скажи мне, ты зачем сейчас на баб сворачиваешь? Насколько я помню — ты за другим в ту организацию ходил.

Призрак не смутился. На него это спорное чувство вообще накатывало крайне редко.

— Я это к тому, дружище, что девочки те солидных вложений требуют и что на целом этаже восемь кабинетов начальства и два — проектировщиков, которых всего пять человек. Пользовали они этого несмыслёныша во всех финансовых позах, как хотели. Вслух, конечно, этого мне никто не сказал, но и так понятно. И ещё добавлю, в довесок: тот Виктор Николаевич с лица спал и виски стаканами хлестал от горя, когда я приехал. И его можно понять: курицу, несущую золотые яйца, потерял. Дай сигаретку, разнервничался я...

Получив желаемое, Швец с удовольствием, глубоко затягиваясь, закурил. Иванов не торопил, ожидая продолжения рассказа и прекрасно зная, что самое интересное тот приберёг «на потом». Выспрашивать — себе дороже. Раздуется от важности, будет словами цедить в час по чайной ложке, поблёскивая очками на хитрой морде и вовсю наслаждаться вниманием.

— Так вот, — потушив окурок о каблук и выглядывая глазами урну, продолжил Антон. — Характеристика у этого Юргена, для его возраста, странная: нелюдимый, замкнутый, весь в себе, лишний раз из дома нос не высовывал. Его на новогодний корпоратив пригласили — не пошёл, отмазался. Работал постоянно, без отпусков последние три года... Только месяц назад решил отдохнуть. Сказал — в отпуск уходит на пару месяцев. Его не трогали, понимали — устал... — любитель красивых секретарш наконец обнаружил искомое и ловко метнул бычок в мусорник. После потянулся, сощурился на тусклое, в обрамлении серых туч, солнце.

Серёга терпел, сжав зубы...

— Но имел наш оборотень одну слабость, — не дождавшись упрашиваний, слегка обиделся призрак. — Футбол. Любил он в один спортбар захаживать. Все финалы и полуфиналы там смотрел. В уголке, не пьянствуя. Но с завсегдатаями здоровался по именам. Покойный там за своего был, не обижали...

— Откуда знаешь? — не выдержав, раскрыл рот Иванов.

Дождавшись желаемой реакции, Швец медленно, скучно повертел головой по сторонам, однако ничего интересного, судя по всему, не нашёл и только тогда, улыбнувшись, предложил: