Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2

— Чего тебе? — недовольно начал он и осёкся.

В пустом, без единой баночки с консервацией, погребе, прямо посередине располагался грубо сколоченный, самодельный стол длиной около двух метров, на котором валялись осколки... мусор... горка... горки... а вот что это такое, непонятно было даже со второго взгляда. Длинная куча из земли, песка, виднелись мелкие камешки, что-то насыпью, что-то кусочками. Словно в обычную цементно-песчаную смесь бухнули чернозёма, потом всё это с маниакальным упорством перемешали до однородной консистенции, а затем припёрли сюда с неизвестной целью. Всё влажное, комковатое, грязеобразное.

Самое странное, эти, на первый взгляд безумные, выводы подтверждались небольшими кучками песка, глины, щебня и земли у дальней стены. Там же, незаметный поначалу из-за отвратного освещения, покоился початый мешок строительного клея и мирно стояли два пустых ведра.

— Видал? — без особого интереса поинтересовался Антон.

— Ага? Что это?

— Понятия не имею. Зато вижу другое. Эту хреновину кто-то усердно покрошил молотком. Вот он — из груды не пойми чего призрак вытащил увесистый инструмент, показал другу, потом вернул на место. — Но кое-что осталось... ну-ка! — Швец запустил руку в кучу, покопался в ней и неожиданно попросил:

— Найди пакет какой-нибудь.

Иванов, вставая, не больно стукнулся головой о пока ещё не одеревеневшее бедро покойницы, окинул взглядом кухню и, заприметив возле мойки выдвижные ящики, рванул туда. Требуемое отыскалось почти сразу: пакет с пакетами мирно лежал в одном из отделений, дожидаясь своего часа. Выбрав, на всякий случай, целлофан попрочнее, инспектор вернулся назад и бросил добычу вниз. Антон подобрал.

— Смотри, — произнёс призрак, показывая напарнику бережно зажатую в руках находку. — Ничего не напоминает?

Сергей честно всмотрелся в демонстрируемый ему кусок грязи, определённо имеющий форму, но, как ни силился, опознать не смог. Потому просто спросил:

— Что это за хрень?

— Человеческая стопа из этого, — кивок в сторону кучи на столе, — винегрета. Плохо слепленная, но именно стопа. По размеру — подростковая. Вот пальцы, — он завозил ногтем по неприметным бороздкам. — Их — пять. Вот подошва...

В этот момент макет стопы в руке призрака тихонько хрустнул и рассыпался бесформенными комками.

— Хрупкий, сволочь! — выругался Антон. — Только тонкая корочка сверху форму и держала. Внутри — сплошной грунт липкий, вонючий...

— Почему вонючий? — переспросил Иванов.

— Потому что мертвечиной воняет. Сам потом посмотришь. Похоже, на клее эта хрень замешана, но из-за высокой влажности и низковатой температуры высохнуть не успела. Или пожадничали на материал? Или мозгов не хватило пропорции для нормального отвердения выдержать? Кто знает?..

Произнося риторические, обращённые неизвестно к кому, вопросы, призрак не забывал и про дело. Все остатки от находки он тщательно собрал в пакет, а после, немного подумав, туда же добавил несколько комков грунта со стола. Запаковав вещественное доказательство и завязав целлофановые ручки в тугой узел, сунул свёрток в карман, объявив напарнику:

— Изучить надо! В первый раз вижу, чтобы скульптурой в погребах увлекались.

Более ничего интересного под домом обнаружить не удалось. Осмотр ног повешенной, ради которого, собственно, и полез в погреб Швец, также не принёс никаких результатов кроме понимания того, что покойница за собой не очень следила. «Ни педикюра, ни депиляции», — выбравшись по практически отвесной лесенке, коротко заявил призрак.

Из кухни поднялись по весьма скрипучим ступенькам вверх.

На втором этаже, представлявшем собой одно большое помещение, обнаружились две кровати: большая, двуспальная, практически идеально приспособленная своими почти квадратными размерами для любовных утех и обычная, одноместная. На обоих ложах постельное бельё чистотой не блистало, одеяла валялись скомканными, подушки засаленными. Всюду разбросаны женские вещи вперемешку с дамским бельём. Пахло потом и ещё чем-то неуловимо-едким, присущим давно непроветриваемым помещениям. По углам виднелись лохмы паутины.

Помимо кроватей, имелись тут ещё и шкаф, и захламлённый различным барахлом столик, и прикроватные тумбочки.

Приступили к поверхностному осмотру. Перерыв и перещупав все обозримые тряпки, инспекторы практически одновременно обратили внимание на одно несоответствие: осматриваемые вещи принадлежали как минимум двум женщинам. Те, что поменьше — покойной; те, что раза в два шире первых — кому-то другому. Той, кого они пока не нашли. Выводы подтверждались и обнаруженными на подушках волосами. Одни, длинные и блёклые, принадлежали самоубийце; другие, не менее длинные и рыжеватые с коричневыми корнями — неизвестной. На всякий случай взяли образцы и тех, и других.

В тумбочке у большой кровати нашёлся паспорт самоубийцы. Обнаружил его Сергей среди простенькой, почти не пользованной, косметики и примитивного набора медикаментов; немедленно раскрыл и, подойдя к окну, прочёл:

— Савченко Инга Витальевна. 2000 года рождения... Ишь ты, миллениалка... Так... прописка местная. Более никаких отметок нет. — смартфон в руке Сергея засверкал вспышкой. — Всё! Готово! Я ксиву обратно положу, мало ли...

Других документов, как ни искали, обнаружить не удалось. Зато на первом этаже дачи почти сразу нашли кое-что из одежды Юргена и початую пачку охотничьих патронов.

На улице, между тем, совсем рассвело.

— Валим! — требовательно произнёс Антон, посматривая в окно на уверенно поднимающееся солнце. — Я потом сам вернусь, закончу осмотр. Не хватало ещё здесь засветиться. В полицию тоже после сообщим.

— А со второй бабой как поступим? Вдруг мы уйдём, а она заявится? — счёл необходимым обозначить беспокоящую его проблему Иванов.

— Не переживай, разберёмся как-нибудь. Пошли отсюда. Время...

***

Оказавшись на улице, инспекторы бодро направились по уже известной дорожке к главной магистрали СНТ, как вдруг им навстречу попалась миловидная женщина средних лет.

— Здравствуйте, — неожиданно приветливо поздоровалась она, проходя мимо парней.

— Доброе утро, — холодея внутри, проявили ответную вежливость Швец с Ивановым.

Неизвестная спокойно, не оборачиваясь, направилась в тупиковый конец улочки, а парни, остановившись и достав сигареты, закурили, ненавязчиво провожая её взглядами. В какой домик пойдёт? Может, свидетельница? Но ничего подобного не случилось. Женщина, дойдя до наружного забора, огораживающего по периметру садовое товарищество с незапамятных времён, просто протиснулась в небольшую щель между железными прутьями и пошла себе дальше.

— Глянем? — сам не зная, зачем, предложил Иванов.