Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию

— А где семейный альбом? Изъяли? — перебирая очередные пожелтевшие листки поинтересовался Сергей.

— Не было его. Ведьмы не любят фотографироваться. По изображению порчу навести — раз плюнуть. Потому это всё, что есть. И то удача.

— Понятно... Что интересно — ни мышей сушёных нет, ни колбочек-реторт там всяких... Обычный «бабушатник» с мебелью Хрущёвской эпохи.

— А зачем? Она же зельеварением без нужды не баловалась. Потому все эти ингредиенты припрятаны, я думаю, в каком-нибудь сарайчике. Тебе зачем?

Помощник поскрёб затылок в замешательстве. А действительно — зачем? Так ничего и не надумав, честно признался:

— Незачем. Молчать не хочу, тишина напрягает. Вот делаю разговор ради разговора.

— А-а-а, — протянул Швец. — Это дело. Мне тоже неуютно здесь. И курить охота — мочи нет.

— И не говори...

— Тогда ответь, почему ты говоришь то ведьма, то колдунья про эту...

Инспектор усмехнулся.

— Да это, по большому счёту, одно и тоже. Если больше в зелья пополам с управлением животными ударяется и природу любит — то ведьма; если в заклинания — колдунья. Но это условно. Они и то, и то умеют, иногда даже очень неплохо. А всю остальную разницу фантасты придумали, для разнообразия сюжетов.

Покрутив услышанное в голове, помощник не нашёл, к чему прицепиться, и задал следующий, давно обдумываемый, вопрос.

— Всё равно не понимаю, почему Бездушная нашу бабку раньше не грохнула? Сестринская любовь? — вряд ли. Странно это...

Швец одобрительно кивнул. Такой вот, любознательный и нахрапистый Иванов нравился ему гораздо больше.

— Ягу на тот свет отправить дело крайне муторное. Она ведь тоже всю жизнь не цветочки нюхала, тот ещё подарочек... Ну и посмертное проклятие по любому прилипнет, а это гадость редчайшая, сам знаешь. Причём оно у любой серьёзной ведьмы автоматически активируется, даже напрягаться не нужно. Понятно?

— Ага...

Приближался полдень. Успокоившиеся сотрудники Департамента Управления Душами успели перевернуть весь дом, наговориться, посплетничать, пересказать друг другу все известные анекдоты. Время тянулось медленно, словно объевшаяся улитка. Совсем осмелев, инспектор даже рискнул завалиться на старушечью кровать прямо в обуви. Положил руки под голову и попробовал заснуть, предварительно попросив подчинённого разбудить его «в случае чего».

Иванов тоже задремал, растянувшись на узенькой кушетке, покрытой знакомым с детства покрывалом с вытканными оленями. У бабушки такое же было, только висело на стене. Отключился практически мгновенно, сказались вчерашний нервный день и ещё более нервная ночь.

***

Тук-тук-тук!

Звук был напористый, требовательный. С парней сон как рукой сняло. Не сговариваясь, на цыпочках метнулись к окошку, однако разглядеть толком визитёра не удалось из-за боязни потревожить шторы и выдать тем своё присутствие. Так, в щёлочку смотрели. На крыльце стоял кто-то худощавый, невысокий, в синей то ли рубашке, то ли блузке.

Отпрянув, по привычке стали справа и слева от входа в комнату, замерев в ожидании.

Тук! Тук! — ещё сильнее бухнуло в дверь. Затем задёргалась ручка запертого замка.

— Тс-с-с, — приложив палец к губам, прошипел на всякий случай Антон. Помощник согласно кивнул головой, зажав в правой руке «Осу», а в левой крест.

Старались даже не дышать.

Снаружи внезапно раздался приятный девичий голос:

— Ну, как хотите...

Приятели непонимающе переглянулись. Где все? Где этот прекраснорожий молодец и закованные в броню триарии? Где крики, звуки борьбы, победные возгласы?

Ответом им была тишина...

А потом начался ад. Бабахнуло так, что Серёгино оружие из рук самостоятельно попадало на пол, а сам он рухнул лицом в половичок, зажимая сочащиеся кровью уши. Вокруг забарабанили осколки кирпича, стёкол, оставляя на обоях глубокие вмятины. Антон бросился к товарищу, однако потонул в белой едкой пыли, мгновенно заполнившей помещение. Правой стены дома как не бывало.

Нащупав тело товарища, инспектор сразу понял, что тот без сознания. Что же, может, так оно и лучше. Активировал Печать и стал всматриваться в открывшийся проход.

Видно было откровенно плохо из-за заполнившей комнату пыли, как призрак не щурился. Потому он не сразу заметил вспыхнувшую магическим светом на полу окружность, сплошь покрытую непонятными закорючками. Кто-то завизжал. Истерично, громко, с надрывом. Всмотревшись в сторону источника звука, Швец с трудом смог разглядеть силуэт женщины. Она заламывала руки и мелко тряслась, словно за оголённый провод схватилась.

В этот момент его невежливо толкнули в плечо, отбросив в сторону. По мелькнувшей в искусственном тумане железной фигуре и затопавшим по кирпичным осколкам калигам, догадался — спецотдел подключился. Только поздно, чёрт побери! Поздно...

— Окружай! — храбро прозвенел молодой, приятный голос. — Не дай вырваться!

...Мощная, в десяток солнц, вспышка; крики; ругань; бас Фрола Карповича, запах гари...

***

Когда Иванова извлекли из-под обломков стены, он всё ещё был без сознания. Хмурое начальство внимательно осмотрело безвольное тело, но Печать приложить изволило. Парень застонал, зашевелился, кое-как сел.

Досталось Серёге крепко. Посекло голову, всё тело в синяках, контузило. Открыв глаза, помощник долго, непонимающе смотрел в пол, не реагируя на посторонние звуки. Пришлось вмешиваться и македонцу в лечение пострадавшего сотрудника.

Между тем боярин обратился к инспектору, пристально смотревшему на него.

— Да. Да! Наживкой вы были! Карасиками для щуки! — словно оправдываясь, начал закипать он. — Потому и не вмешивались. Ждали, когда она в ловушку попадёт, искусно сделанную...

Антон не отвечал, но весь его вид выражал полное презрение. Это ещё больше взбесило Карповича.

— Кто же знал, что она стену рванёт и часть кольца охранного попортит?! Хотя я знаю, кто... — он резко повернулся к Александросу. — Тут тоже наскоро делали? Да?!

Представитель спецотдела недовольно буркнул:

— А если бы засекла? Там чары аж звенят, даже всматриваться не надо...

Но все поняли, что крыть ему решительно нечем, а эти слова так... последняя попытка сохранить лицо.

— Ну не засекла, не было их, и чем закончилось дело? У меня двое чуть не подохли по твоей милости. Это как? Праведно?! Колдунье такого уровня даже малейшая щёлочка ровно ворота Кремлёвские — гуляй, не хочу! А тут совсем просто — снаружи, по-простому, рванула, и кирпичами все старания ваши порушила! Вот так! Заклятие разрыва — первый год обучения! Любой начинающий колдун умеет, даже недоучки! Тоже мне, искусники... Изнутри такого наворотили, что даже я зауважал, а снаружи... Эх! — Фрол Карпович обессиленно махнул рукой и присел рядом с Сергеем. — Ты как, соображать можешь?