Виктор Косенков - Гость внутри [litres]

Конрад пожал плечами:

– Наташкина байка?

– Нет, Ларискина. Слушай, – рассердился Беляев. – Чего ты от меня хочешь?

Маг побагровел, но тут же успокоился, сдулся, будто проткнутый спицей шарик.

– Прости меня, Лешк. Я действительно устал, и мне страшно.

– Чего случилось-то?

– Мы его выпустили. Оно сейчас где-то рядом. Оно затаилось и ждет. Не знаю, кто или что это, но оно рядом. Оно всегда теперь будет рядом. Я знаю, что, как только сделаю неверный ход, оно убьет ме…

Конрад замолк, глядя на Беляева.

– Ты ж мне не веришь…

– Похоже на бред сумасшедшего, – хмыкнул Леша.

– Зачем тогда спрашивать?

– Думал, у тебя случилось чего, а у тебя все как обычно. Когда я таблеток наглатываюсь, меня и не так корежит.

Леша снова замолчал. Молчал и Конрад, наконец не выдержал, попросил:

– Говори.

– Что?

– Что угодно. Давай поговорим. Хоть о смысле бытия. О том, как устроен мир, с чего он начался.

– Бессмысленный разговор, – пожал плечами Беляев, доставая вторую сигарету.

– Отчего же?

– Да потому, что ответа на то, что было сперва, нет. Допустим, мы выясним, что человек произошел от обезьяны, а обезьян создал Бог, назвав их Адамом и Евой. Сразу возникает вопрос, а что было до того? Если жизнь на Землю занесла инопланетная цивилизация, я могу это понять и принять. Но откуда тогда взялась та цивилизация? Бог создал? Вместе с планетами, звездами, галактиками и вселенными? Ладно. А сам Бог откуда взялся? Кто создал Бога? И кто создал того, кто создал создателя? И откуда взялся он сам? Такие вопросы упираются в бесконечность, а бесконечность я понять не могу, потому не склонен рассуждать на эти темы.

– Вот и поговорили, – мрачно хмыкнул Конрад и залпом осушил третий стакан портвейна. – Как всегда, все свели к курице и яйцу.

– Дай дуре член стеклянный, она и член разобьет, и руки порежет, – прокомментировал Беляев.

– Что?

– Нет, ничего. Наташкино изречение. Вот же с кем поведешься, так тебе и надо. Пить, говорю, ты не умеешь.

– Ага, – промямлил Конрад и скорчил горестную мину.

Алексей посмотрел на истерзанного мага, пьющего портвейн, пролежавший двадцать лет в шкафу. Только теперь он понял, что тому нужно.

«Вот оно что. – Леша удивленно почувствовал в себе острый приступ жалости к этому несчастному человеку. – Один ты, как есть один».

И Беляев заговорил. Он говорил долго, много и, в общем-то, ни о чем. Так продолжалось до тех пор, пока за окном не стало светать. Тогда Конрад поднялся с табуретки, проводил гостя к разобранному в одной из трех комнат дивану и пожелал спокойной ночи.

– Спасибо, – пробормотал маг.

Сам хозяин заночевал, к немалому удивлению Алексея, на кухне.

Коридор у Конрада был маленький и Т-образный. Даже странно, что в такой большой и хорошо спланированной квартире оказалась такая прихожая.

– Мир иллюзорен, – вещал Конрад, пока Леша завязывал шнурки на ботинках. – Что мы называем миром? То, что видим? Это только волны, которые воспринимает один маленький приборчик, именуемый человеческим глазом. Другой приборчик улавливает колебания воздуха, третий…

– Старая бредовая философия, – оборвал Леша.

– Старая – да, но отчего же бредовая? – не согласился Конрад.

– А ты подумай о том, – предложил Беляев, – что будет, если у человека сломается такой приборчик. Человек слепнет. Он уже не может воспринимать мир в полном объеме.

– И что, остаются другие приборчики. Он продолжает воспринимать иллюзии в более ограниченном виде, а все остальное дорисовывает разум. Все? Идем.

– Погоди, – приостановил мага Алексей. – Я еще не закончил.

Они вышли, Конрад захлопнул дверь, поковырял замок ключом, дернул ручку, проверяя, хорошо ли запер.

– Так вот. Рассмотрим такую ситуацию, – продолжил Беляев. – Допустим, что человек попадает в какую-нибудь там… Ну, скажем, автокатастрофу. Его откачивают, но при этом после удара головой о торпеду и капитальных ожогов, которые получил, когда машина загорелась, у него отказывают все его приборчики.

– Невероятно.

– Но допустить-то можно и в принципе возможно, – не согласился Алексей. – Повреждается какой-нибудь гребаный нерв, и у мужика отказывают тактильные ощущения. Возможно? Почему нет. Глаза… Ну, просто он палит себе сетчатку. Или осколками стекла их выбивает. Слух? Контузия, или опять-таки какой-нибудь защемленный нерв, повреждения слухового центра в мозгу. Да все, что угодно. Запах и вкус отрубаются точно так же. Но человек при этом выживает. Он не может воспринимать мир. Он его не видит, не слышит, не ощущает, не воспринимает запахов и вкуса. Что у него остается? Разум. Разум, который способен работать в отрыве от…

– А кто тебе сказал, что способен? – не согласился Конрад. – Это будет уже растение, а не человек.

– Это зависит от человека. Если у человека хватит выдержки, чтобы крыша не съехала и…

Договорить он не успел. Из соседней квартиры вывалилась толпа подвыпившей молодежи. Веселые, задорные. Они заполонили все вокруг, заполнили собой площадку. Сразу стало шумно. Гомон, смех.

– Здравствуйте, Конрад Георгиевич, – поздоровался один из толпы.

– Здравствуйте.

– День добрый, – подхватили остальные.

– Привет-привет, – заулыбался маг. – Как жизнь молодая?

– Здорово, – заулыбались в ответ. – Лучше, чем у всех.

– А вы тут давно стоите? Этак вы долго ждать будете. Когда лифт ждете, кнопочку лучше нажимать, а то он сам приехать не догадается.

Снова кто-то рассмеялся, кто-то нажал кнопку. Внизу загудел лифт.

Пол минуты трепа, и дверь грузового лифта вальяжно поползла в сторону.

– О, повезло. Грузовой.

– Поезжайте, – предложил Леша. – Мы на следующем.

– Да ладно, – отозвались весело. – Все влезем.

– Уместимся. В тесноте, да не в обиде!

Леша не успел воспротивиться, как оказался в лифте, толпа внесла, навалилась, прижимая к стене, где-то около дверей мелькнуло лицо Конрада. Ткнули кнопку.

– Оп-па, перегрузочка, – констатировал кто-то.

– Езжайте, я на следующем. – Конрад выпрыгнул из кабинки, благо был у самой двери.

Снова ткнули кнопку. Дверь победно потащилась на место, лифт тяжело загудел, дернулся и поехал вниз.

Леша вышел на первом этаже, привалился к стенке и стал ждать мага. Толпа весело хлынула на улицу.

Беляев видел, как перемигивают лампочки, прибавляя по одному этажу к пройденному лифтом пути. Механическое чудо добралось до конрадовского этажа, замерло. Леша слышал, как в отдалении замер гул, проскрипели туда и обратно двери. Лифт тронулся и…

Что-то лопнуло. Леша не понял как, не понял, почему он решил, что именно лопнуло. Просто показалось, как будто Беляев ощутил в себе, внутри, как рвется, лопается… Лампочки вспыхнули все разом и тут же погасли. По дому пронесся страшный металлический скрежет, потом тяжело грохнуло, будто что-то громадное рухнуло на землю. Пол вздрогнул. Из соседней шахты рванулись белые клубы пыли! Дверцы вывернуло наружу!