Василий Горностаев - Рассвет - твой враг: Ребилд

Надо же. Сам из-за ерунды обиделся, сам помирился. Потрясающий человек.

…

Мейер стоял у ворот. Его врага нигде не было видно, но сам олигарх пришел не один. С десяток синекожих бугаев толкались позади него. Чуть поодаль лежала еще одна «пантера». Не та же самая. У этой были крылья.

— Артур Ильдарович! Какая встреча! — сказал он, даже не пытаясь изображать радость. — Чем обязан? Неужто вы решили взять пример с Мишки и заглянуть, куда не следует?

— На самом деле. — а я хорошо держался, учитывая то, что он может меня поделить на ноль даже без помощи своих миньонов. — Мне не интересно что там за воротами. Но сами декорации — выше всяких похвал. Это вы сотворили?

— Куда мне! Этот город — настоящее чудо. Триумф научной мысли. — усмехнулся Мейер.

— И все-таки, что это за место? Не касаясь ворот, как вы им завладели? Почему охраняете?

— С чего ты решил, — он резко сменил фальшивую милость на искренний гнев. — Что я должен тебе что-то рассказывать?

— Зная, как вы относитесь к людям, которые вам мешают, и учитывая, что где-то здесь бродит вышеупомянутый товарищ с друзьями… Я не планирую пережить эту ночь. Могу напоследок послушать интересную сказочку.

Он подошел ко мне почти вплотную. — Тогда и ты мне расскажи: чего ты хотел добиться, приходя сюда с ключом? Пока я здесь, ворота не откроются. Наверное, тебе и это известно, раз уж сумел выяснить, как сюда попасть. Ты и твои люди просто сдохнете, а Мишка уйдет ни с чем, как и всегда. Так что поведай мне, в чем сакральный смысл этой жертвы? Может, и я тебе открою пару тайн.

Пока я думал, что ответить, он продолжил, — Знаю, хотел заманить нас обоих сюда, чтобы мы сразились как дикие звери. Прямо как в былые годы. Потом, ты добил бы ослабевшего победителя. А даже если нет, что ж, одной проблемой меньше. — Мейер покачал головой. — Не самая лучшая идея. Понимаешь, между нами, все несколько сложнее. Впрочем, это не твое дело.

Я поднял руки. — Вы меня прям сразу раскусили.

— В этом проблема молодежи. Все считают себя умнее, чем есть на самом деле. — вздохнул олигарх. — Но кто другой на твоем месте уже бы давно стирал дома обосранные штанишки. Присядь.

Он указал на лавочку у клумбы, прямо напротив ворот. Мейер положил руку мне на плечо, выдохнул пушистые дымные кольца.

— Если привести «Гамму» в рабочее состояние, здесь вполне можно жить. Город для людей. Бесплатное электричество, вода. Все необходимое. Знаешь, что самое интересное? Мы сейчас даже не под землей. Это самый настоящий карманный мирок.

— И построили его пришельцы из космоса…?

— Да не похерь ли тебе, кто его построил? Таких пузырей сотни. Что у нас, что на западе. Технология идеальных убежищ давно отработана. Само собой, простым засранцам вроде нас с тобой про них знать и не положено.

— Но вы-то знаете. И даже владеете тут всем.

— Дурак ты, Артур. Я не владелец. Я сторож. — он ткнул пальцем в сторону ворот. — А этой срани здесь быть не должно. Но она есть. Только в этом пузыре, в других ничего подобного не зафиксировано, насколько мне известно. И еще, мне известно, что открывать их нельзя. Вообще. Иначе все накроется одним известным местом, смекаешь?

Глядя на ворота, я не ощущал какой-то зловещей мощи. Но от этого становилось еще страшнее.

— Мишка этого не понимает своими усохшими от наркоты мозгами. Там не сила, которую можно использовать во благо или во зло. Там такая херня, что тем, кто склеит ласты до полного открытия ворот повезет гораздо больше, чем всем остальным.

— И это какая-то жуткая, непреодолимая злая сила? — на всякий случай спросил я.

— Жуткая и непреодолимая добрая сила. — фыркнул Мейер. — Иронично, не правда ли?

— Не слушай дядю. — прозвучал знакомый голос. — Дядя уже старый, ни шиша не понимает, что он несет.

Кузьминский пришел один. В смысле, с ним не было его друзей генма. Но в одной руке он нес Альфию, а в другой Настю. Обе девчонки потеряли былой цвет лица и обросли поганками. Все же он решил вычислить, кто сделал звонок. Тем хуже для него.

Ну и вообще, твою мать, Олег! Напарник был жив, и даже вполне здоров. Как же этот мудак его обошел?

— Ты что с ними сделал?! — крикнул я.

— Немного успокоил. Не стану же я собственные ключи убивать. Башкой подумай, Ким. Хоть это и не самая твоя сильная сторона.

— А вот и Мишка. Где твоя улыбка, старый ты содомит? В очередной раз, зря пришел. Ни хрена не получишь.

Предводитель «Нового рассвета» бросил девушек на пол, сложил руки на груди. — Давай не будем заранее загадывать. Может, что-нибудь и выгорит. У нас сегодня гости. Тупые, упрямые и такие непредсказуемые гости.

Сектанты сверлили друг друга глазами. Но именно в этот момент я понял, что два пожилых идиоты всего лишь пешки, марионетки в чужой игре. Образы кукловодов начали проявляться за их спинами.

Со стороны Мейера, тварь похожая одновременно на червя и моржа. Та же самая сволочь, которой поклонялись на рабовладельческой ферме. Жирное туловище в складках, покрытое отвратительными тентаклями. Морда как у шарпея, с которой свисает борода из человеческих тел. Старый вытянулся вдоль ворот издавая вопль: то ли крик боли, то ли оргазм.

— Я прямо чувствую, как теряю ментальную стабильность. — сказал я Ын-Бёль.

— Не волнуйся, я помогу тебе крепче спать по ночам.

За Кузьминским, или Забоевым просто висела исполинская голова, раскрывшая рот в безмолвном рыдании. А внутри этого рта — еще один рот, и еще, и еще. Бесконечные ряды зубов. И вместо глаз такие же распахнутые пасти. Каждое отверстие сочилось флогистоном.

— И вы оба считаете себя защитниками добра. — я даже не заметил, что произнес это вслух.

— Мораль, мальчик мой, — ответил мне Кузьминский. — Это социальный конструкт. Мы живем в мире пост-морали. И если ради блага человечества нужно что-то сделать, это должно быть сделано, невзирая на жертвы.

— Ты теперь должен ему пятьдесят тысяч за лекцию, Артур! — хохотал Мейер. — Этот ублюдок давно уже сам не думает, за него соображает и говорит оргонный призрак. Видишь эту гнусную харю? Она не оставляет надежд сожрать что мы прячем за воротами, а потом накрыть собой все, до чего сможет дотянуться.

— По-вашему, лучше позволить людям и дальше копошиться в собственной грязи? Юрий Романович сам живет в роскоши, вертел он всех тех, кто прозябает в говне. А многие не хотят так жить. Я даю надежду на светлое будущее!

— Твое будущее — гребаный каменный век, где все режут друг друга, а потом трахаются прямо там же, и снова режут и так без конца!

— И он прекрасен! Мир, где все переродятся через флогистон! Это первобытный мир силы, лишенный пороков! Чистый, девственный мир! Чем он хуже того, что ты делал, заключая договор со Старым?!