Александр Прозоров - Любовь ифрита [СИ litres]

– Угу-у… – кивнул мужчина. – Вот только огороженным клумбам потребуется отдельный уход.

Прополка, рыхление, полив. Ты ко мне в садовники пойдешь?

– Найми смертного.

– Ты меня сегодня вообще слушала? – вскинул голову ифрит.

– А-а, да, конечно. Прости, – молитвенно сложила ладошки Умила. – Это же твой секретный схрон! Тайный отшельнический скит, отрезанный от грешного мира. И где мы сейчас находимся, нежить? В Альпах, на Алтае, на Урале? Это Скандинавия? Или Гренландия? Что там, за елями?

– Монастырское шоссе, – ответил перешедший в большую комнату ифрит. – Раньше шастающие по нему машины здорово раздражали. Но теперь елки выросли, и все стало хорошо. Такое ощущение, что ты находишься на диком острове в полной глуши, правда?

– Но ведь ты действительно мог построить дом в любом месте планеты! – громко удивилась гостья. – Какая тебе разница, куда перемещаться – на десять километров или на десять тысяч миль? Почему ты обосновался прямо рядом с городом?

– Привык к удобствам, – пожал плечами Михаил, доставая из шкафа картонную коробку. – Поначалу у меня и вправду была такая мысль – построиться в настоящей глухомани. Вот только как там будет с электричеством? С водопроводом? Как там заменить хотя бы самую простенькую стиральную машину? Тащить ее, трехпудовую, на своем горбу? Как привезти зеркала, окна? Вертолетом? В общем, я быстро понял, что куда проще создать иллюзию дикости рядом с городом, нежели обеспечить нормальную жизнь в настоящей глухой пустоши. Так что, по здравому размышлению, я построился здесь, а потом просто подождал, покуда окрестности не зарастут до правильного состояния. В смысле, непролазного. Здесь участок восемь гектаров. От одного забора до другого – метров по пятьдесят в каждую сторону. Там, по-моему, даже волки уже завелись.

– А такси сюда вызвать можно? – прагматично уточнила гостья. – Ну, мало ли… Вдруг тебе захочется остаться одному?

– Технически… Да, – признался ифрит. – Но проще перемещаться со мной. Чашечку кофе?

– Не чувствую искренности в твоем голосе, нежить! Ты хочешь поменять тему разговора?

– Все намного проще. Я полагал сотворить заклинание на кухне, – признался Михаил. – И там стоит отличная кофемашина. Полный автомат. Считай, я ею хвастаюсь.

– Тогда мне, пожалуйста, кофе по-испански, – потребовала женщина. – Это в средней чашке, со сливками и с глотком белого рома.

– Надеюсь, он есть в программе.

– А ты заливаешь в свой автомат белый ром?

– Еще не пробовал.

– Тогда тебе, лентяй, все-таки придется готовить напитки для меня вручную, – ехидно подмигнула Михаилу гостья.

– Ради тебя, моя волшебница, я готов сотворить все, что угодно… – галантно поклонился ифрит.

За разговором они вышли на просторную кухню – с пятиметровой мраморной столешницей, уставленной самой разной кухонной техникой, с двойной раковиной, ополаскивателем на длинном шнуре, развешанными на длинных магнитах ножами, ложками, черпаками, шампурами и вилками; с фужерами на прикрепленных к полкам направляющих. Возле самого окна, на небольшой плитке, мурлыкала в химической колбе какая-то темная смесь.

Мужчина поставил коробку прямо на варочную панель, снял крышку.

– Фу, какой вонизм! – поморщилась гостья. – Что это там за отрава?

– Это аромат магии, – щелкнул пальцами ифрит. – Горсть паутины, жабры карася, чешуя форели, сердце лебедя, листья крапивы, стебель репейника, лепесток розы, копыто оленя… Не целиком, понятно. Просто немного настрогал.

– И зачем все это?

– Древнее ведьмовство, – с хорошо ощутимой ностальгией произнес ифрит. – Оно еще от природы идет – старое, приземленное, материальное, живое. Плоть от плоти, кровь от крови, душа от души. Надежное, как столетний мореный дуб.

– Ну что же, начинай варить, – предложила Умила. – В смысле, вари кофе. А потом я сяду тихонечко в уголке и посмотрю на твое чудотворство.

– Ты неправильно все поняла, моя девочка, – с усмешкой покачал головой мужчина. – Все произойдет с точностью до наоборот. Ведь я всего лишь нежить. Урожденной ведьмой здесь являешься ты. Так что милости прошу к колдовскому котлу…

Михаил указал на шипящую и бурлящую химическую колбу.

– На котел, честно говоря, даже близко не тянет, – склонила голову Умила, разглядывая плитку и стекляшку.

– И должна тебя разочаровать. Я не знаю, что делать!

– Зато я знаю, волшебница, – повел носом ифрит. – Просто исполняй все, как я скажу. От тебя требуется всего лишь твой огромный врожденный талант. Ну, и память. Ты запоминай, запоминай. Вдруг пригодится?

– Как скажешь, нежить. С чего начнем?

– С этого… – Мужчина достал конверт из нагрудного кармана.

– Зачем тебе тест ее ДНК?

– Все мы, волшебница, все обитатели русских земель, состоим из трех народов, – развернул машинописную страничку ифрит. – Примерно наполовину мы потомки великого Сварога, наполовину потомки змееногой Табити, и еще среди нас немножко детей неба. В обыденной жизни всех нас друг от друга уже давным-давно не различить, но для магии кровная линия важна. Обратишься не к той семье – и заклинание идет прахом. Сколько раньше приходилось мучиться, ты даже не представляешь! Веретенами колоть, яблоками кормить… А теперь все просто: прогоняешь через тест, узнаешь линию – и спокойно работаешь по конкретной родословной.

– Значит, это не сказки? Про веретено и яблоко? – оглянулась ведьма.

– Очень удобно… – кивнул ифрит. – Делаешь заклинание на крепкий сон, а потом подсовываешь жертве. Если заснула, значит угадал. Если нет, то меняешь заговор на такой же, но настроенный на другую семью… – Колдун негромко помурлыкал что-то себе под нос, просматривая распечатку, и кивнул: – Все хорошо, она славянка! И нет, на сто лет от проверочного заклинания никто не засыпал. Но слухи, само собой, ходили всякие. Люди не были бы людьми, кабы не любили хорошенько приврать. «В той норе, во тьме печальной, гроб качается хрустальный»», – с подвыванием процитировал Михаил и подмигнул: – Фотографии взяла?

– Целых пять!

– Какая больше всего похожа на оригинал?

– Та, где она в деловом костюме, разумеется, – протянула плотный прямоугольник женщина. – Работа и Настюха – это одно и то же.

– Ты ведьма, тебе виднее. Теперь нареки фотографию ее именем.

– Как?

– В старые добрые времена приходилось делать фигурки, добавлять плоть и кровь, наряжать в одежду из ворованного тряпья, пытаться добиться сходства, крестить в святой воде, – опять же с ностальгией вспомнил ифрит. – Но силы прогресса накатывают, словно бульдозер. Современные снимки настолько близки к оригиналу, что заклинание не способно ошибиться. Но, на всякий случай, приклей скотчем с обратной стороны прядь ее волос. А затем напомни этой частице ее облика и ее тела правильное имя.