Макс Фрай - Зеленый. Том 1

– Не сомневаюсь, – улыбнулась ей Эва. – Но, по большому счету, все-таки нечего. Ты сама много раз говорила, смерть у вас тут хорошая, легкая. И всего одна.

– А, ты об этом.

Кара какое-то время молчала, обдумывая услышанное. Наконец энергично кивнула:

– Ты совершенно права. Умирать на Другой Стороне – не подарок. Таких как ты, кто помогает справляться с тамошней смертью, по пальцам можно пересчитать. Я бы на твоем месте тоже осталась. Собственно, я и на своем осталась. Практически безвылазно сижу там у вас! Зато теперь у меня есть повод почаще выбираться домой. Я, пока мы в трамвае ехали, вспомнила еще примерно полсотни шикарных забегаловок, где нам с тобой обязательно надо поужинать. За остаток ночи не справимся, факт.

Состав и пропорции:

водка 15 мл;

абсент 15 мл;

ром светлый 15 мл;

текила 15 мл;

ликер «Мидори» 30 мл;

лимонный сок 20 мл;

ликер «Блю Кюрасао» 5 мл;

лимонад «Bitter Lemon» 50 мл;

лед.

В бокал хайбол положить несколько кубиков льда и вылить все ингредиенты в указанном порядке.

Этот пешеходный мост через речку Вильняле еще не достроен, но ходить по нему уже можно. В том смысле можно, что он не рухнет под ногами безрассудного путника, а официально, по правилам все же пока нельзя, и проходы к нему перекрыты строительными заграждениями; впрочем, через них, при желании, легче легкого перелезть.

Перил у недостроенного моста пока нет, но они обязательно когда-нибудь будут. А то, что когда-нибудь обязательно будет, в каком-то смысле уже есть – прямо сейчас и вообще всегда. Тому, у кого линейное восприятие времени, то есть любому нормальному человеку, представить такое непросто, но тут ничего не поделаешь, надо стараться, этот навык нам еще не раз пригодится, все по-настоящему интересные вещи почти невозможно вообразить.

В общем, перил у моста пока нет, но на них все равно сидят, будем считать, что люди. Проще сказать: «сидят люди», – чем пытаться придумать название для того, что удобно расселось на будущих перилах недостроенного моста под видом двух, условно говоря, человек. Один босоногий, в ярко-желтом осеннем пальто и пляжной соломенной шляпе, из-под которой выбиваются рыжие волосы и душистые травы, второй в заляпанном краской рабочем комбинезоне и самодельной шапке-пилотке, сложенной из газеты, зато в шикарных белых башмаках. И тот, который в желтом пальто, говорит:

– Извини. Ты же честно выиграл теплый конец сентября, а я все равно устроил очень холодный, с такими сладкими заморозками по ночам, что сам от них шалею, как юные Вечные Демоны от Синей Шор-Обрианской Тьмы. Не нарочно, просто увлекся. Исправлюсь. В октябре с процентами отдам.

– Да ладно, – великодушно отмахивается тот, который в комбинезоне. – Пусть будет, как тебе нравится. Все-таки ты это ты, а не кто-нибудь посторонний. Что ни сделаешь, все хорошо.

– Вот это сейчас был отличный заход, – смеется тот, который в соломенной шляпе. – Теперь мне точно придется лупить себя по рукам весь октябрь, чтобы не приморозить нечаянно. А не то совесть совсем загрызет.

– С каких это пор у тебя появилась совесть? Откуда она взялась? И к какому месту ты ее привинтил?

Существо в желтом пальто и соломенной шляпе совершенно всерьез задумывается. Наконец говорит:

– По-моему, совесть все-таки ни к чему не привинчена, а свободно болтается внутри организма. Сам не знаю, откуда она там взялась, но я подумал – смешная штука, пусть будет. Я люблю необычные ощущения.

– Экстремал.

– Ну естественно. Не будь я, как ты выражаешься, «экстремалом», не ввязался бы в эту затею. Я имею в виду, ни за что бы сюда не попал. Сам прикинь, это насколько же надо быть безрассудным придурком, чтобы по доброй воле подписать нелепый контракт, ограничивающий твое всемогущество в обмен на сомнительную карьеру Старшего Духа-Хранителя даже не богом забытой реальности на обочине мироздания, а всего лишь одного из ее городов. Но я, как выяснилось, именно вот настолько безрассудный придурок. Мне с собой повезло!

– И нам всем за компанию.

– Это правда, – легко соглашается Нёхиси, беспредельно добродушное божество, с размаху швыряя в реку несколько мелких спелых плодов инжира, который не растет на берегах Вильняле, климат не тот, а он давно хотел, чтобы речка Вильняле попробовала фиги, винные ягоды, смоквы, да как их только не называют, у плодов инжира почему-то очень много имен. Не по какой-то особой причине, просто с реками регулярно должно случаться что-нибудь невозможное, инжир с далеких чужих берегов в этом смысле ничем не хуже дождя из лягушек, вполне подойдет. В общем, хотел он давно, да руки не доходили, но вот наконец все сложилось: вовремя вспомнил, добыл, сам не слопал, принес.

– Место, где мне хорошо живется, автоматически становится благословенным. Так что у этого города просто нет выбора, – беспечно добавляет он.

На Другой Стороне почему-то оказалось гораздо холоднее, чем дома. Как будто не сентябрь в разгаре, а уже наступила зима. Ветер, не просто сырой, а промозглый, пробирающий насквозь, до костей, дул отовсюду, сразу со всех сторон. И небо так плотно затянуто тучами, что Цвета всерьез усомнилась: а есть ли вообще на Другой Стороне луна и звезды, или здесь придется обходиться без них? Никогда специально об этом не думала, никого не расспрашивала, а зря, надо было спросить. Даже запах печного дыма, который ей всегда очень нравился дома, здесь казался слишком горьким и едким; в общем, чужим. Все тут было чужое и незнакомое, но при этом не будоражащее новизной, не вдохновляющее, не зовущее к приключениям, а подчеркнуто, демонстративно унылое. Словно бы над городом висел невидимый, но каким-то образом явственно ощущаемый лозунг: «Нет смысла ни в чем».

Пока они шли по темным улицам, освещенным слишком тусклыми фонарями и таким же тусклым, безрадостным светом из окон жилых домов, Цвета неплохо держалась, как говорится, сохраняла лицо. С преувеличенно заинтересованным видом глазела по сторонам, хотя увиденное ее совершенно не радовало. Объективно – дома как дома, даже архитектура не то чтобы разительно отличается от привычной. То есть разница есть, но не такая большая, как, например, с Элливалем, который застыл в завершенной форме еще до наступления эпохи Исчезающих Империй, потом несколько раз перестраивался людьми, а не сам собой изменялся, как все нормальные города, поэтому получился вообще ни на что не похож. И автомобили, изредка проезжавшие мимо них по нешироким мостовым, тоже вполне обычные. «И деревьев здесь много, почти как у нас, это добрый знак, – думала Цвета, – где хорошо деревьям, там может жить человек».