Андрей Столяров - Боги осенью [Авторский сборник]

Сергей помедлил.

— Вроде бы нет…

— И ребята вас любят. Они вам ничего не рассказывали? — Семядоля неожиданно коснулась его руки и добавила — как будто речь шла о жизни и смерти: — Я боюсь, что будет поздно, Сережа. Я вас спрашиваю потому, что вы сами, простите, еще — молодой. И, быть может, видите то, что другие уже не видят. Вы меня понимаете?

— Да, наверное… — сдерживаясь, сказал Сергей.

— Ну — идите. И если вы вдруг почувствуете что‑нибудь странное…

— То — немедленно к вам.

— Или — к Пекке…

— До свидания, Маргарита Степановна…

Сергей скатился по лестнице. Он был взбешен. Недостаточно взрослый он, видите ли, — ну и ладно. И пускай Семядоля провалится со своей снисходительностью. Он, в конце концов, ей ничем не обязан. Ладно, хватит, закончили, пора действительно повзрослеть…

Он свернул за угол и остановился.

Тотоши на привязи не было. Лишь висел вдоль трубы обрывок кожаного поводка да асфальт в этом месте был чистый, как будто его подметали.

Сергей оглянулся.

— Вот те раз… — растерянно сказал он.

И сейчас же из‑за угла вышла тоненькая девочка в комбинезоне и уставилась на него, испуганно и быстро моргая.

Волосы у нее были совершенно выгоревшие, а коленки краснели, как будто она где‑то ползала.

— Здравствуйте, Сергей Николаевич…

— Здравствуй, Муся, — после некоторого молчания сказал Сергей.

Он не знал, что ему дальше делать. Почему они все такие бледные, думал он. Почему они такие бескровные, словно никогда не бывают на солнце? Почему они такие серьезно-вдумчивые, словно высохшие старики, и как на подбор — с такими остановившимися глазами? Не нравятся мне эти глаза. И почему они ходят, а не носятся сломя голову? И почему не прыгают и не визжат как помешанные? Что‑то они не очень похожи на нормальных детей.

Он не представлял, с чего начать разговор. В закутке между школой и пыльными гаражами никого не было. Валялись сохлые щепки, и высовывалась из трещин в асфальте железная неприветливая крапива.

И стояла девочка Муся в цветастом комбинезоне на лямках.

Сергей переступил с ноги на ногу.

— Куда ты сейчас направляешься?

Девочка Муся подумала.

— Мама послала меня за молоком, — сказала она. — Но молока сегодня не завезли, и поэтому я взяла две бутылки кефира.

В сумке, которую она подняла, глухо звякнуло.

Сергей был несколько озадачен такой обстоятельностью ответа.

— А почему ты совсем куда‑то исчезла? — спросил он. — Раньше вы играли с Дрюней на огородах. А теперь тебя что‑то совсем не видно. Да и в гости к нам ты, по‑моему, уже месяц не заходила.

— Нет времени, — коротко ответила девочка Муся.

— Что же, так и сидишь дома целыми днями?

— Ну, в общем, да…

— И чем же ты занимаешься?

— Рисую, смотрю телевизор…

— А, например, книги читаешь?

— Читаю.

— Какие?

— Разные.

Она замолчала.

— А у меня вот собака пропала, — не к месту сказал Сергей. — Поводок перегрызла — и поминай как звали. Она тебе случайно не попадалась?

— Тотоша?

— Да.

Он посмотрел на остаток кожаного ремешка, свисающего со скобки. И серьезная девочка Муся тоже внимательно посмотрела. И смотрела она почему‑то так долго, что Сергей, не выдержав, тронул ее за плечо.

— Муся…

— А?.. Что?..

Она вздрогнула, точно от прикосновения раскаленным предметом, и на бледном лице ее обозначился страх, как будто она столкнулась с чудовищем.

Даже захрипело дыхание.

— Что с тобой, Муся?

— Когда он пропал?

— Кто? — не понял Сергей.

— Тотоша… Когда вы обнаружили, что его нет на месте?..

— Да вот только сейчас, — Сергей быстро пожал плечами. — Возвратился из школы, у нас там собрание было, и гляжу — вот те раз — поводок перегрызен. И отсутствовал‑то всего, наверное, с полчаса. А ты что, знаешь что‑нибудь по этому поводу?

Однако девочка Муся молчала, а когда Сергей вновь протянул руку, чтобы встряхнуть ее, то она — отшатнулась и даже загородилась сумкой с кефиром.

— Я пойду, Сергей Николаевич, — сказала она.

И лицо у нее стало серое, точно из гипса.

Она стремительно постарела.

Сергей начал злиться.

— Ты никуда не пойдешь, — произнес он учительским строгим тоном. — А, напротив, мы пригласим твоих родителей в школу и все вместе побеседуем о том, что тебе известно. Как сейчас, Виктор Васильевич дома? И Варвара Игнатьевна, я надеюсь, уделит нам немного внимания? Ну, пошли! Что ты здесь потеряла?

Девочка Муся отступила на шаг и беспомощно оглянулась, ища, где бы спрятаться.

— Вы ничего не понимаете!.. — с дрожью в голосе сказала она. — Подождите!.. С родителями на эту тему нельзя разговаривать!..

— Почему?

— Потому что нельзя. Они не должны знать об этом!..

Она говорила чуть слышно, но пониженный голос ее так звенел и такие горячие слезы проскальзывали в интонациях, что казалось, она кричит на высоком накале и сейчас на ее крик сбегутся встревоженные прохожие.

Сергей сказал, остывая:

— Хорошо, хорошо, Муся, ладно. Успокойся, я никаких родителей вызывать не буду. Это — так, я немного погорячился. Извини меня, давай побеседуем по‑человечески.

В доказательство своих добрых намерений он даже опустился на камень, выпирающий из земли, и расслабленно привалился к забору, показывая, что ни о каких таких санкциях не помышляет.

Забор длинно скрипнул. От нагревшихся гаражей пахло дряхлым проржавевшим железом.

— Подойди сюда, Муся.

— А вы точно не вызовите моих родителей?

— Да не вызову, не беспокойся, — сказал Сергей. — Но ты видишь, в каком положении мы находимся. Пропал Вася Байкалов. Вся милиция поднята на ноги, все дружинники, все учителя. Родители очень переживают. Случай‑то ведь серьезный. Если ты об этом что‑нибудь слышала, обязана рассказать. — И добавил после некоторого колебания: — Я тебе обещаю, что все останется между нами. Ни родители не узнают, ни все остальные. Ну, Муся?..

Муся дрожала.

— Вы его не найдете, — сказала она. И немедленно оглянулась, как будто их кто‑то подслушивал. — Вася — он не пропал. Его просто забрали…

— Кто, куда? — быстро спросил Сергей.

— Ну… он ничему не верил, смеялся… Говорил, что перестреляет их всех из рогатки… И действительно — стрельнул, дурак набитый!.. Ну, нельзя об этом рассказывать, как вы не понимаете!..

— Муся!!! — заорал Сергей, забыв всякую сдержанность. — Муся, я тебя умоляю!..

Воробьи, которые копошились в пыли, бросились врассыпную. Подскочила и мявкнула кошка, подкрадывавшаяся вдоль забора.

Девочка Муся уже опомнилась.

— Мне надо идти, Сергей Николаевич, — сказала она.

И как взрослая, с независимым видом двинулась по переулку.

Сумка с бутылочками кефира почти касалась земли.