Оро Призывающий - 999999999 маны

— Да, он здесь работает. Мы к нему сейчас и идем. — Родион улыбнулся, а у меня по спине прошли мурашки.

Мы оставили окраину города. Вскоре нас со всех сторон окружили пустые серые здания, и если я то и дело с удивлением смотрел по сторонам на безжизненные многоэтажки, то старик отвлекался лишь на разговор со мной.

— Я знаю о чем ты хочешь спросить.

— Несложно догадаться. — я с опаской глянул на него, — Зачем вы так с проводником?

— Понимаешь, — старик сжал кулаки, — я приехал сюда с определенной целью. Очень важной лично для меня. И я никому не позволю мне мешать.

Старик помрачнел.

— Понимаешь, в том районе когда-то жил мой сын, — Родион тяжело вздохнул, — Он всегда был достаточно своевольным и желал всего добиться сам, с нуля. Такой уж характер.

Родион на секунду замолк, а потом резко добавил:

— В общем-то, я ходил туда за кое-чем из его вещей, а на обратном пути встретил тебя.

Это, конечно, все хорошо, но куда мы идем — я бы не отказался от больницы. Допустим, где-то тут работает сын, значит, какая никакая цивилизация есть.

Словно прочитав мои мысли Родион повернулся и добродушно улыбнулся.

— Мы уже рядом, не переживай.

Центр города был в другой стороне — понял я, когда мы вышли на холм, застроенный довольно зажиточными коттеджами. Дорогой район. Я оглянулся назад и увидел город во всей его тихой красе. Не горящие огнями постройки и пустые дороги. Я отсюда видел железную дорогу и, кажется, даже сам поезд. Он был в киллометрах десяти, возможно больше, в противоположной стороне от силосной башни. Я быстро сфотографировал этот вид и выложил в «постер». После чего направился догонять старика.

Мы за прошли мимо внушительного здания с множеством окон. В таких обычно располагаются административные структуры, подчистую забитые мелкими чиновниками. Видеть такое место опустошенным было довольно странно, и если от остального города веяло локальным апокалипсисом, то это здание больше походило на символ какой-нибудь победившей анархии.

Когда мы обогнули выпирающий угол этого монолитного строения, перед нами, словно небо из-за громовых туч, показалась довольно большая площадь. Выложенная брусчаткой, площадь была пустой. И только в центре стоял памятник императору, неизменно смотрящему в светлое будущее, подняв обе руки ладонями вверх к небесам. Забавно. Наша страна не состоит в империи, а памятники ему — есть, причем по всей стране. Никогда этого не понимал.

Родион уверенно взял курс на памятник. Сначала я не понял этот порыв к осмотру местных достопримечательностей, а затем заметил у подножия статуи человеческий силуэт. По мере приближения я понял, кто это.

— Божечки, где же тебя черти носили? — старушка, которая ехала вместе с Родионом в поезде, раздраженно сложила руки в боки.

— Спасал вот этого вот, — он махнул головой в мою сторону.

Женщина посмотрела так, словно увидела меня только сейчас и скорчила гримасу отвращения смешанного с удивлением.

— И кто ж тебя так? Неужто с нечистью не совладал? — её взгляд то и дело останавливался на какой-нибудь части моей ободранной шкуры.

— Ну, технически… — я впервые за все время подумал о том, что сам монстр, не считая рваных ран на плече и груди, ну и одного толчка об стену, меня-то особо и не зацепил. Мой ободранный вид был вызван в большей мере моей собственной неуклюжестью при побеге от него. Однако, вряд ли я кому-нибудь расскажу историю происхождения всех своих будущих шрамов в таком ключе, так что…

— Да, это всё блуждающий, созданный по вашей с Родионом милости.

— Правда, что ли? — она смущенно посмотрела на мой выколотый глаз.

Я кивнул.

— Блуждающий, да еще и свежий… это же самый жалкий из нежити, голубок. Какой такой пробужденный вот так после него одноглазым останется?

Ну вот, я дожил до того, что над моей неполноценностью смеются даже незнакомые старухи. Что дальше? Я встречу младенца, жонглирующего 9-ю аурами одновременно?

— Я просто встал не с той ноги сегодня. — я пожал плечами и оглянулся, чтобы спрятаться от её взгляда.

Родион заметил мое замешательство и решил встрять в разговор.

— Рита, кончай его донимать. — он посмотрел ей прямо в глаза, — Марк нам еще может помочь, — последнее старик добавил уже тише.

Спутница Родиона переменилась в лице и тут же умолкла. Мне показалось, что ей вдруг стало очень стыдно за свои слова и произошло это так резко, что я даже немного напрягся.

Отчитав жену, старик повернулся ко мне и снова натянул на себя улыбку.

— А мы, между прочим, почти пришли! Здесь минут пять ходу осталось.

— Это здорово, но мне бы по-хорошему к поезду вернуться, меня там уже должны ждать и…

— Марк, я этого говорить не хотел, но… за спасение твоё, можешь мне эту услугу-то одну оказать, просто с нами пройти, а? — Он сказал это так, словно у меня был выбор, но между строк явно читалось его отсутствие.

— Да, конечно… без проблем, — я внутренне скривился.

— Вот и славно. Сын-то рядом совсем, я же говорю, пять минут! — старик враз повеселел и хлопнув меня по плечу принялся шагать вперед мимо памятника.

Рита грустно вздохнула и посмотрев на здание, что высилось над прочими домами за площадью, пошла за ним. Я поспешил следом.

Где-то с минуту мы шли молча, но в какой-то момент Родион посмотрел на меня и решил снова завести беседу.

— Ты все допытывался про мертвый город в поезде. Понял теперь, почему сюда лучше не соваться вообще?

— Понял… не сомневайтесь. — по иронии именно в этот момент обезображенная глазница начала печь пуще обычного.

— Совсем ничего про такие места не знаешь, значит?

Я покачал головой.

— Что вообще должно было произойти, чтобы целый город вот так взял и вымер?

— Ну, Марк… Ты ведь пробужденный, полагаю, из знатной семьи. Значит о силе не меньше моего должен знать. Вот только есть один вопрос щепетильный, который все стороной обходят. Особенно в этой стране. Тело… когда умирает, оно разлагается, так?

Я было открыл рот, но старик не стал дожидаться моего ответа и продолжил:

— Плоть гниет, кости стираются и ничего кроме пыли от тебя не остается. А сила… особенно великая, значит просто так без следа исчезает? — я нахмурился, — Черта с два, она тоже гниет, разлагается. Но по-своему. Она извращается.

— Что хорошее было, лечило и помогало другим, начинает всех калечить и уродовать, а что плохое… оно вообще иным становится. И чем сильнее ты был, тем дальше расползается эта скверна по всем уголкам, до которых дотянуться может. Не сразу, конечно, это происходит, но чем больше времени проходит, тем «злее» становится эта скверна. Нужны годы, а то и десятилетия.

— Значит… здесь захоронен кто-то могущественный? — не удержался я от вопроса.