Оро Призывающий - 999999999 маны

Старик хмыкнул.

— Если бы кто-то один. Давай я начну с самого начала, откуда все пошло.

Я кивнул.

— Думаю, ты сам знаешь, какие сражения проходили на территории нашей страны сто лет назад. Когда мы еще были частью совсем другой империи, ныне ставшей республикой.

Я снова кивнул. Когда-то мы действительно входили в состав империи с востока, затем случилась мировая война — где восток воевал против запада. «Старая» империя против «новой» и ее «Первого пробужденного императора».

Старик продолжил:

— Если до войны пробужденные были чем-то вроде сказки, редкой экзотикой… Но ведь недаром появился первый император, да? — старик хитро хмыкнул, — Во время войны с каждым годом становилось все больше и больше пробужденных среди обычных солдат. Они-то и стали главным оружием того времени.

— Под стенами этого города, как и у многих других в этой стране, полегло слишком много народу. Причем с обеих сторон. Никто их в земле гнить, конечно, не бросил. Но и развозить по разным городам не стал. Хоронили как придется. В братских могилах клали друзей вместе с врагами, — старик свернул за угол и вывел нас на небольшую аллею, — Тогда еще никто до конца не знал о последствиях. Но было уже известно, что на полях сражений пробуждаются люди. Сейчас об этом активно умалчивают, но как гнилые листья дают удобрения почве, так и скверна… — старик на секунду осекся, — Что-то меня унесло не туда.

В метрах трех ста от нас показался парк, из-за крон деревьев в нем торчали высокие черные монолиты, подобные башням.

— Так, вот, замечал же, что не хоронят пробужденных в обычных могилах? Все в склепах покоятся, да и священники на таких похоронах никак не из обычной церкви приходят.

Честно говоря, не замечал, так как мой отец никогда не считал нужным знакомить своего сына с нелицеприятной стороной жизни и не брал меня на похороны даже тех людей, которых я знал лично.

— Ну так вот, в этих склепах и запечатывают покойных с силой, чтобы такое как здесь, — он широко развел руки, — Не происходило. Сила остается запертой в их телах даже после смерти.

— Но остается вопрос. Что делать с теми, кто был до них? Как в тех могильниках, что уже как полвека назад сгнили? Как ее запечатать? Ту непокорную силу, что уже начала влиять на мир?

Я не знал, что ответить.

— Это самое паршивое во всей ситуации, Марк. Ту энергию уже ничего не удержит. Джина не вернуть в бутылку, из которой он вырвался. — печально ответил мне Родион, — Нужен другой сосуд.

— В смысле?

— В смысле… нужен живой человек, который принимает в себя ту энергию. После чего, этого человека запечатывают в склеп со всей той энергией. Там он живет и мучается, до самой смерти. Тогда нужен будет уже другой человек, что займет его место. Если вовремя не успеть, то случится Прорыв.

— Здесь и до этого было жутко. Но теперь… живой человек годами страдает наедине со скверной? Я бы никому не пожелал такой участи, всё равно что быть похороненным заживо и не умирать. — произнес я.

Старик почему-то резко замолчал и уставившись вперед зашагал чуть быстрее. Мы с Ритой поспешили за ним, хотя женщина тоже заметно поникла и теперь волочила ногами уставившись куда-то в плитку под ногами.

Старик не соврал, прошло минут пять и вышли к небольшому парку, окруженному каменным забором с черными прутьями, на кончиках которых торчали небольшие черные пики. Мы молча прошли через то место, где обычно должны были бы располагаться широкие ворота, и зашагали по дорожке. Внутри парк был усеян массивными монументами, что торчали из земли, словно башни. Их я и видел на подходе.

Мне стало немного не по себе, аккуратно посаженные деревья выглядели так, словно навсегда застряли в середине осени, листья на них пожухли и утратили всякий цвет, но по какой-то причине не спешили падать вниз, трава тоже не могла похвастаться красками и ландшафт больше напоминал болотную ряску, чем лужайку. Мы прошли еще метров сто, и за поворотом показалось большое серое здание. Оно напоминало церковь, с которой сняли всё, что могло бы напоминать о её принадлежности к какой-нибудь из религий. Мою догадку также подтвердила высившаяся над ней башня с пустой колокольней. Все строение снизу окружал еще один забор, только уже не такой симпатичный, как предыдущий. Грубо и наскоро сколоченный из досок, его угловыми опорами служили даже не окрашенные стальные балки, все указывало на то, что он появился здесь относительно недавно. Родион остановился прямо перед ним и мы с Ритой наконец-то смогли его догнать.

— Вот мы и на месте. — он развернулся и посмотрел на меня.

— И что это такое?

— Тот самый… — голос старика дрогнул и ему пришлось сглонуть ком в горле, чтобы договорить фразу, — Склеп.

— И зачем мы здесь? — я оглянулся по сторонам в поисках сына старика, хотя в этот момент до меня уже начало доходить что к чему.

Родион же словно не услышал мой вопрос и посмотрев на жену, принялся отдирать доски с забора голыми руками, что засветились оранжевым цветом. Вместе с этим он продолжил говорить со мной, хотя кажется, разговор больше походил на монолог.

— Не помню их здесь. Видно императорские постарались… вот холера. — верхняя доска полетела в сторону, — Тяжкая участь говоришь, запечатанным быть, да, Марк?

Я не успел ответить.

— А запечатывать тоже нелегко, — вторая доска с громким треском отлетела нам за спины, — а когда единственный доброволец… — я услышал всхлип Риты за своей спиной, — Твой сын… так и подавно. — последнее он злобно прошипел себе под нос.

— Родион, не надо… прошу… — жена старика рыдала, — давай как сначала хотели, прошу… я…

Старик яростным ударом разломал еще одну доску и гневно посмотрел на женщину.

Я не понимал, что происходит, но вскоре стало понятно, что мне здесь не место. Я оглянулся и медленно попятился назад.

— Ну уж нет, Рита. В прошлый раз у меня выбора не было, а в этот я не откажусь от такой роскоши!

— И ты… — слезы мешали ей говорить, — И ты хочешь взять на себя еще и это? Что, тогда не хватило, да!? — женщина сорвалась на крик.

— Готов! И не тебе меня судить, ты понятия не имеешь, что я чувствовал все эти годы! — в этот момент я уже заметно отдалился от парочки, но они были слишком озадачены ссорой, чтобы это заметить.

— Я не представляю? Я не представляю!? Да он мне каждую ночь снится! Прошу… не надо… — она быстро перестала кричать и перешла на обреченные всхлипывания.

Интуиция кричала, что дело пахнет керосином. Сначала я попятился назад, но затем и вовсе развернулся и зашагал прочь. Что бы старики не задумали, я уверен, что не смогу помочь им, да и не желаю. Особенно после историй, услышанных мной от старика.

Отойдя на пару метров, я полез в карман за телефоном, чтобы еще раз связаться с Фридрихом и тут мне в спину на огромной скорости что-то прилетело. Я упал лицом вниз и увидел как доска отскакивает от мощеной дорожки и вгрызается в пожелтевший газон в нескольких метрах от меня. Мне чудом удалось удержать мобильник в руке, из разбитой о плитку брови хлынула кровь и вскоре перед моим лицом появилась пара коричневых туфель.