Оро Призывающий - 999999999 маны

Увы, ожидания не оправдались.

Перед ней на кровати лежал выглядящий вполне себе живым парень. По крайней мере, его грудь вздымалась. Он словно задумался о чем-то и активно перебирал пальцами, глядя в потолок. Если не считать окровавленные бинты, которыми была обмотана его голова, он выглядел совсем как днем, казалось, даже был немного раздражен тем, что она вообще вторглась сюда.

Мия подошла поближе.

— Что случилось? — бинты заметно промокли от крови.

— Стало плохо, но теперь уже лучше. — парня будто совсем не заботило его состояние.

— Хорошо, сейчас я вас осмотрю и перебинтую.

Она произносила это заученным доброжелательным тоном. Так пациентам спокойнее, проверено.

Сняв красную ткань с лица парня, Мия отвращенно зажмурилась. Даже несмотря на богатый больничный опыт, некоторые ранения были чересчур свежими и мерзкими, чтобы смотреть на них с ровным лицом. Она не знала почему решила сначала перебинтовать его, а затем только вколоть «лекарство». Может, ей не хватало смелости сделать это вот так, сразу, быть может, таким образом она заранее извинилась перед ним за то, что последует дальше, а может профессия все таки брала своё. Как бы там ни было, когда с перевязкой было окончено, она нащупала шприц, который положила на тумбу около кровати и подняла его вверх в руке.

— Вот и все, сейчас пойдете спать, но… сначала нужно сделать этот укол. Чтобы стабилизировать состояние, — она старалась изо всех сил, чтобы её голос не дрожал.

Парень приподнял бровь и посмотрел на Мию, однако затем отвернулся и снова принялся думать о чем-то своем, повернув руку венами вверх.

Она решила не думать, а просто сделать то, что нужно было сделать и спустя мгновение игла вошла в вену Марка. Жидкость медленно побежала по венам.

Опустошив шприц, Медсестра отошла на пару шагов назад и стала наблюдать. Пальцы, которыми он стучал по кровати, замерли на месте, а грудная клетка парня перестала подниматься и опускаться. Мия схватила рукой его запястье и посчитала до тридцати. Пульса не стало. Он был мертв.

Крепко сжав пустой шприц в руке, она поспешила к выходу. Ее рука на секунду замерла, коснувшись дверной ручки. Всего на мгновение. После которого девушка подняла голову и с холодным выражением лица вышла из комнаты.

Задержись она чуть дольше, то возможно заметила бы то, что происходило далее. Мертвое в палате тело выгнулось дугой. Темно-фиолетовые столпы света, словно сквозь щели, изливались из глаз, распахнутого рта и ушей. Казалось, что эти сгустки света были настолько плотными, что их можно было потрогать. Тело исходило судорогами, суставы выкручивались.

Длилось это недолго. Секунды. А закончилось так же внезапно, как и началось. Темный свет, словно бойцовская собака, которую дернули за поводок, подчинился неведомому хозяину и утих.

Тело опало на кровать.

Пациент, громко втянув воздух ртом, широко распахнул глаза.

— Ну и какого черта это сейчас было? — пробормотал он полушепотом.

Я открыл глаза в пустом поезде. Тьма затянула вид за окном настолько, что было невозможно понять в какую сторону мы едем. Но тем не менее, я чувствовал, что поезд медленно постукивает колесами по рейсам, словно только-только начал движение. Я опустил закатанные рукава чистой, как только из стирки, толстовки, и осмотрелся по сторонам. Мне здесь не нравилось, постоянно не отпускало чувство, что что-то тут не так, но я никак не мог понять, что именно. Раздраженно фыркнув и прислонившись лбом к стеклу, я вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть в ней… сам не знаю что. Казалось, я так сидел уже не один час и просидел бы еще дольше, пока бы не увидел хоть что-нибудь, если бы не странная мелодия телефонного звонка, больше напоминавшая монотонные попискивания, что нарушила раздражающую тишину. Я похлопал себя по карманам, но телефона нигде не было, а злополучная мелодия все никак не утихала, мечась по моему черепу из стороны в сторону.

Встав, я медленно зашагал в следующий вагон. Больше всего на свете мне хотелось сбросить этот звонок и вернуться к попыткам разглядеть это «что-то».

Без проблем открыв дверь, я вошел внутрь и с удивлением обнаружил, что все сидения в этом куске состава были неестественно далеко расставлены друг от друга, некоторые так и вообще стояли по одиночке. Я закачал головой, сетуя на глупость того, кто планировал этот вагон, и зашагал дальше, к телефону, что и не думал прекращать звонить.

Судя по всему, звук доносился из кабинки проводника. Я нахмурился, неужели он так крепко спит, что не слышит мелодию? Разозлившись и гневно подлетев к его месту, я без стука ворвался внутрь. Снова никого. Только мой телефон с потерявшимся где-то чехлом, разрывающий себе динамики то нарастающими, то утихающими «бипами». Он лежал на столе у вычищенного до блеска окна, в котором хорошо отражалось моё довольно свежо выглядящее лицо. Я схватил сотовый и посмотрел на его экран.

Абонент «Элиза».

Снизу фото, где она стоит с тем хмырем, что обнимает ее за талию.

Ну уж нет. Я не хочу с тобой разговаривать. О чем нам вообще с тобой говорить? А?

Мой большой палец нажал на красную кнопку «Сброс», но ничего не произошло. Еще раз. И еще. Телефон звонил все громче и громче. Каждая нота вгрызалась в меня как мелкая пиранья, причиняя дискомфорт. Я долбил пальцем по кнопке отмены, и, когда звонок стал кричать настолько, что звуки слились в шипящую какофонию, не выдержал и бросил его прямо в окно. Телефон отлетел на пол и замолчал, а по окну разошлись трещины.

Я раздраженно выдохнул и почти развернулся, чтобы снова вернуться к попыткам что-либо разглядеть за окном, но резко остановился.

Взгляд зацепился за отражение. Стекло треснуло на уровне моего левого глаза и медленно, но верно продолжало покрываться кривыми линиями, аккуратно воспроизводя силуэт моего тела. Я подошел поближе и наклонился, не совсем понимая, что происходит.

В этот момент по всему телу разнеслась ноющая боль. Грудь начало страшно жечь, из-за шока я не мог даже взвыть и просто наблюдал за тем, как моё лицо стремительно бледнеет. Я быстро заморгал и, открыв рот, посмотрел на отражение в стекле. Моё тело стало походить на иссохшую тряпичную куклу, только чудом стоявшую на ногах.

Мне хватило сил на то, чтобы подумать о «Пренебрежении болью» и по запястьям полился знакомый белый свет. Однако, спустя пару секунд мои руки начали светиться темно-фиолетовым, что словно слоем сверху покрывал белое свечение, не оставляя от него и следа. Я еще раз посмотрел на себя. Моё лицо покрывала мертвецкая синева, а глаза, как и руки, горели фиолетовым огнем. Пылающая боль в груди достигла своего пика и меня охватил животный ужас.