Оро Призывающий - 999999999 маны

Глаз широко распахнулся.

Я тяжело дышал, еще долгое время смотря в пустой потолок. Темно фиолетовое свечение, еще недавно застилавшее мне глаза, постепенно сходило на нет.

Спустя минуты я оперся локтем об матрас и сел, чтоб хоть немного прийти в себя.

Итак, что это было? Мне теперь каждую ночь будут сниться кошмары?

И, главное, что со мной теперь? Почему я чувствую себя даже… лучше? По крайней мере, я теперь могу вдохнуть полной грудью без боли. И, главное, сидеть.

Тот укол… Все началось с него — так дико захотелось спать. Не знаю, зачем она решила вколоть мне снотворное, вроде бы проблемы с бессонницей меня совсем не мучали. Однако сработало мгновенно — тогда я вырубился буквально через секунду. Если только это было снотворное, а кошмар — простым сном, а не предсмертным трипом.

Я сглотнул ком в горле и решил отвлечься, глянув пару видео на телефоне, однако у меня так ничего и не вышло. Посмотрев на часы, я осознал, что недавний «сон» длился менее пяти минут. Это было никакое не снотворное.

Навязчивые мысли о том, что меня сейчас пытались убить, боролись у меня в голове с внутренним противником теорий заговора с попеременным успехом. Если это простое снотворное, то что это, черт подери, было со мной? С другой же стороны, кто теперь захочет меня убивать? Скорее всего после моей выходки, которую я застримил на весь «Постер» мои позиции в клане упадут просто до невозможного. Ни о какой свадьбе и наследии не может идти и речь. Я бесполезен, а следовательно убивать меня незачем. Надеюсь.

После долгих дебатов с самим собой, я пришел к простому компромиссу.

Возможно, медсестра вколола мне лекарство или успокоительное, ну, может с дозой не рассчитала. Кошмар — это просто проявления посттравматического синдрома, который наверняка у меня был. А сейчас я просто себя накручиваю.

Но… если существует вероятность того, что в том шприце было совсем никакое не лекарство — мне нельзя терять бдительность.

За этими размышлениями прошел весь остаток ночи, и я даже успел задремать на рассвете.

Примерно около полудня меня разбудили голоса у двери.

— Да, господа, я все понимаю, но к пациенту сейчас нельзя! Ночью у него ухудшилось состояние и его нельзя беспокоить! — кажется, я теперь узнаю подхалимский тон Ибрагима где угодно. — Поэтому может нам лучше пройти пообщаться в мой кабинет, я понимаю всю важность вашего дела, но жизнь пациента — для нас первее всего! Как врач, я не могу пустить вас к нему.

— Вы не совсем понимаете, что сейчас происходит, — раздался незнакомый мне женский голос.

— Поправка к законодательству, в случае угрозе прорыва скверны в жилых районах у бюро контрразведки повышаются полномочия, — отчеканил незнакомый мужской голос, — Мы в полном праве проигнорировать ваши распоряжения.

— Н-но сейчас действительно не лучшее время для… — я услышал голос вчерашней медсестры.

— Мы заходим внутрь. — он произнес это не оставляющим врачам выбора тоном.

— Да, эм, конечно…

Врачу ничего не оставалось, кроме как открыть дверь в мою палату и жестом руки показать гостям «проходите».

Я специально устроился поудобнее и стал наблюдать за тем, что произойдет далее. Ибрагим, который увидел меня сидящим на кровати, в добром здравии и с издевательской улыбкой на лице, на пару секунд замер, словно на фото, и тут же спрятал дрожащие руки в карманы своего халата.

— Доброе утро! — я все еще ухмылялся.

— Ты… Вы живы? — Ибрагим словно икнул от неожиданности.

— А не должен быть? — я приподнял бровь. Похоже мой внутренний параноик с шапочкой из фольги не так далек от истины, как казалось, — Хотя, не знаю, что вы мне ночью вкололи, но я после этого я действительно умер, — я выдержал паузу, чтобы заметить, как напрягся главврач, — И затем заново родился!

Ибрагим забегал глазами по комнате, взгляды всех собравшихся тут людей уперлись в него. Он прокашлялся в кулак и принялся орать на медсестру.

— Мия, ну и почему вы мне вчера доложили, что состояние пациента ухудшилось?! Что за халатность? Выговор!

— Д-да, конечно… извините…

Я окинул девушку взглядом. Она была старше меня лет на шесть и выглядела просто великолепно. Мия, как он её назвал, была азиаткой с не очень длинными, где-то до плечей волосами, правильной формой лица, и стройным телом. Она выглядела как с иголочки, я не смог высмотреть на её униформе ни единой вмятины или складки, черт, да даже бейдж на груди висел идеально ровно, как под линейку. Девушка не создавала впечатление халатного работника, который может вот так взять и наплести бреда главврачу касательно состояния здоровья одного из их «главных» пациентов. Мне стало уже все очевидно.

Рядом с медиками, полагаю, те самые уполномоченные…

Я наивно улыбнулся и посмотрел на красивую рыжеволосую девушку в деловом пиджаке, кремовой рубашке и узкой юбке-карандаш, что изящно подняв бровь разглядывала спектакль, который устроил Ибрагим. Её спутником был довольно усталого вида мужчина средних лет, на котором было надето потасканное серое пальто и несвежая рубашка. Мужчина сложил руки, и то и дело поправлял небрежно завязанный галстук, лениво поглядывая то на меня, то на врачей. Ему явно не было интересно, кто виноват во врачебных ошибках.

Рассмотрев незваных гостей, я перевел взгляд на Ибрагима, что перестал отчитывать медсестру и теперь всем видом имитировал искреннее возмущение тем, что всё так сложилось.

Правой рукой я почесал затылок. Пока можно включить дурачка.

— Вы ко мне по делу, или просто навестить? Я тут просто запарился сидеть без дела, не думал что когда-нибудь мне надоест втычить в телефон, но надо же, ха-ха!

Глупая ухмылка на моем лице заставила доктора в очередной раз содрогнуться.

— Эти господа как раз пришли с вами… побеседовать.

— Да ну? Буду рад! Вас отец прислал? — разумеется никакой отец их не посылал, я довольно хорошо расслышал откуда они.

Ибрагим в тот момент уже находился на грани нервного срыва, он достал носовой платок и даже не пытаясь скрыть волнение принялся вытирать пот со своего лба. Люди в костюмах с большим любопытством, или можно сказать подозрением, рассматривали врача. Так что тот, не в силах выдержать их взгляды, схватил под руки медсестру и тихонько покинул нас, оставляя меня наедине с незнакомцами.

Первой заговорила девушка.

— Здравствуйте, господин Ротт, меня зовут агент Баркер, — она достала из сумочки удостоверение в кожаной обложке, на которой красовалось изображение Европы, обрамленное золотым щитом.

Прямо под рисунком красным цветом были оттеснены три буквы «УБИ». Управление Безопасности Империи, черт. Это очень серьезный государственный орган, что-то наподобие помеси внутренней разведки и правоохранительной структуры, имеющий в разы больше прав, чем обычная полиция и обладающий полномочиями влезать даже в дела имперских колоний.