Алексей Федорочев - В тени отца

Нравы в столице были посвободнее, чем в глубинке — сказывалось влияние матери наследника. Абайю (черное закрытое платье) носили все женщины поголовно, но вот уже чадру или никаб многие игнорировали, ограничиваясь платком, закрывающим только волосы и шею. Лица — разные, красивые и не очень. Откровенно разглядывать считалось неприличным, так что довольствовался поверхностным рассеянным взглядом.

Наши девушки, надо отметить, дорвавшись до столичных лавок и лотков, вели себя образцово — местных порядков не нарушали, головами вертели аккуратно, глазки никому не строили, из толпы не выделялись. Выделялся Санни со своей нестандартной внешностью, но столица видала и не такое, так что и на него не сильно обращали внимание. В истории на каждом шагу влипал я.

Я ведь уже рассказывал, что Санни в местные каноны красоты не вписывался? Рассказывал. Зато в них неожиданно вписывался я. И ладно бы просто считался красивым, но нет, по арабским меркам я оказался очень, очень — очень красивым юношей. Меня и раньше часто принимали за местного уроженца, но тогда я не носил дорогих традиционных одеяний, а теперь один пояс на мне стоил больше, чем золотое кольцо с красным камнем, которое Санни купил Зинаиде. К слову, это был единственный раз, когда брат оплошал: не мог этот гаремоводитель выделять одну «жену» в ущерб остальным, под недоуменным взглядом продавца пришлось и остальным хихикающим «женам» по украшению выбрать. Ну да, ладно, он выкрутился, а я под шумок прикупил неброский браслетик Незабудке — наруч словно создан был для добавления рунной цепочки, я так и видел, как ажурная вязь впишется в узор ювелира.

Красивый и красивый, эка невидаль! — скажет кто — то и будет прав. Но я ведь был еще и магом, застрявшим между пятьюдесятью и пятьдесят одной единицей резерва. Полноценным магом, применяющим силу без костылей, я стану, перешагнув заветные пятьдесят один. Недомагом, способным только на простейшие фокусы и подзарядку артефактов и рун, я перестал быть, переступив рубеж в полсотни. А вот эта чертова единичка отличалась крайне вздорным нравом — формировался второй слой магического тела — так называемая «вуаль». Третий слой — «мантия» — появился бы на двести четырех единицах. И четвертый — «венец» — на пятистах шестидесяти восьми. Почему именно такие цифры — бог его знает. Но становление каждого слоя сопровождалось совершенно независимым от мага процессом — он периодически начинал «сиять» и что самое паршивое — сам «счастливчик» наступления этого состояния никак не чувствовал! Мое очередное «сияние» пришлось на визит в Эль — Рияд.

Когда Санни сразу после Нового года мне все по порядку объяснил, первая мысль была о Незабудке — не с этим ли подозрительным явлением связаны колебания наших отношений?

— Нет. Это не на всех действует. На тех, кто уже сформировал о тебе мнение, почти не сработает: те, кто хорошо относятся, ну, может быть, настроение в твоем присутствии повысится, те, кто плохо — огорчатся лишний раз, на тебя глядя, у всех уже словно иммунитет, так что заскоки Незабудки — ее личное дело. К тому же встретились вы задолго до этого этапа. «Сияние» — это последний штрих, признак, что скоро все закончится. Потерпи, еще три — четыре раза и всё!

Терпел. Один раз нарвался на компанию, которая набивалась мне в друзья, затащила в бар и пыталась, спаивая, заверять в вечном уважении. В другой — заперся в техничке и стойко переносил повышенную заботу Мадлен. Третий как — то пережил без проблем.

А вот сейчас!!!

Гуляя по улицам незнакомого города, я не просто был красивым, не просто в дорогой одежде, я еще и словно медом с ног до головы был обмазан!

Стоит ли удивляться, что на мед слетались мухи.

Итог:

Пьяные поэты (пьяные — пьяные! — запах вина я ни с чем не перепутаю!) попытались затащить меня на свой поэтический диспут.

Мне пытались продать по дешевке сорок бочек розового масла.

Мне пытались подарить кувшин розового масла.

Меня пытались угостить чем — то подозрительным.

Со мной здоровались незнакомые люди, пытались вступить в беседу.

Меня заманивали в чужие меджлисы.

Мне трижды сватали каких — то дочерей и племянниц.

Меня приглашали послушать стихи в обществе «во — о—он той досточтимой госпожи» (из паланкина кокетливо свесился краешек черного покрывала, который тут же убрала рука, унизанная перстнями). Два раза!!! И я так и не понял, одна это была женщина, которая гонялась за нами, или разные!!!

Меня приглашали составить компанию «во — о—он тому уважаемому господину». (Без комментариев!)

И самое кошмарное — в нашей компании все говорили по — арабски, и только я понимал все эти предложения с пятого на десятое, поэтому постоянно терялся перед чужой настойчивостью и экспрессией. Санни, как мог, своей мрачной физиономией и аурой распугивал излишне поддающихся «сиянию» людей, но и он был не всесилен. А добравшись под вечер до гостиницы, он ржал до икоты, а с ним вместе хохотали наши прекрасные сопровождающие. И не заткнешь же!

— Луноликий… — Марина завалилась на Зину и хрюкала.

— С родинкой над губой! — вторила ей пассия мага.

— Стихи послушать!!! — гоготала Зайка своим басом.

— Брат! Ты попал! — сделал окончательный вывод Санни.

А когда все отсмеялись, с ехидцей дал совет:

— Пользуйся, пока можешь! — что вылилось в новый взрыв хохота.

«Сияние, это все — долбаное сияние!» — говорил себе я, когда мадам Фируза (саеда Фируза Хусейн Аль — Мухтарам!) попросила — приказала на привале, чтобы чай заваривал симпатичный мальчик.

«Сияние, это все — долбаное сияние!» — когда при звездах на необорудованной стоянке среди пустыни запертая в фургончике, охраняемом валькириями, заказчица пожелала послушать какой — нибудь рассказ в моем исполнении.

«Вот это сияние!» — когда шатаемый усталостью и эмоциями покидал ее фургончик перед восходом солнца. Ночью, получив недвусмысленное приглашение от доверенной служанки мадам, метеором пронеслась мысль: «Старушек у меня еще не было!» Тайком забираясь в фургончик (условно тайком — меня провожал взглядами весь лагерь!), собирался очень аккуратно отказаться от предложенной сомнительной чести. Но какая там старушка! Ухоженная женщина, чей возраст в темноте скорее угадывался, чем осознавался, подарила мне сказку в стиле «Тысячи и одной ночи»!

«Незабудка! Я явно с тобой не дорабатываю!»

Волшебство не повторилось — больше остановок в пустыне не планировалось, а в гостиницах прекрасная вдова соблюдала все положенные приличия. Влюблен ли я был? Нет, просто пьян от запретного. Чтобы отвлечь от ненормального для меня состояния, Санни стал наконец — то учить магии — настоящей магии. Лезвия, формируемые из песка, захватили мое воображение, вытеснив неясный образ недоступной женщины.