Владимир Ильин - Замыкание [СИ]

– И кого бы мы получили? – Заносчиво фыркнул Ялин. – Вашу марионетку? И кого получим сейчас? Марионетку Салота?

– Баланс между доверием и благоразумием, вот что должно заботить нашего радушного хозяина. – Сделал ход в шахматы раджа. – Это будет потруднее, чем преодолеть болезнь Ивана.

И цесаревич был полностью с ним согласен. Неподконтрольные никому, хитрые, скользкие, великодушные и подлые, честные и безжалостные – принимать помощь от таких сродни получению целебного яда от змеи.

По счастью, они были в праве только предлагать варианты, а цесаревич мог их отвергать, не объясняя причин. Ведь это они залезли к нему в долги, когда прилетели в Империю, а не наоборот.

– Ваши притирки и порошки не вызовут доверия ни у одного здравомыслящего человека, – живым голосом с изрядным французским акцентом прокомментировал алхимические экзерсисы герцог Бюсси. – Я предпочитаю лобовую атаку!

Герцог не разменивался на пустые слова – уже который час он колол себе палец об злосчастный артефакт, выставленный перед ним на столешнице, и ловким движением кинжала срезал его себе, стоило яду проявиться. На изучение отсеченной части тела он тратил десяток-другой минут – ровно столько, чтобы вырос новый палец. Старые он безразлично сжигал.

В общем-то, стандартный метод борьбы с ядами – отсечь больную конечность, остановить кровь, добраться до медика. Опыт, которого быть не могло у мальчишки. И время, чтобы помочь, которого не было у его отца – Сергей Дмитриевич прибежал слишком поздно.

Руки сжались в кулаки, а все внимание вновь обратилось на малыша в кровати, посреди комнаты. Серый, увядающий – даже тени виртуозов не всесильны, и их энергии перестанет хватать, чтобы накормить ядовитую утробу болезни.

Скоро, совсем скоро здравомыслие изменит цесаревичу, и он согласится даже на авантюру. Но пока – есть шанс. Молчат еще шестеро.

– Это тело отжило свое! – Гаркнул Салот, ссыпав черно-красные кристаллы себе в руку. – Нет нужды цепляться за плоть! Смотри, цесаревич. – Тряхнул он ладонью. – Отсюда можно вырастить десяток тел!

– Жаль, что големы живут пять-шесть лет. – Поднял взгляд раджа. – Но у вас есть имя надежного поставщика кристаллов, – кивнул он Сергею Дмитриевичу на Салота.

– Неприемлемо. – коротко ответил цесаревич.

Ладонь Салота сжалась, обращая кристаллы в пыль. А сам он, посмурнев, вернулся на свой диван.

Молча поднялся с кресла господин Намаджира. Удостоив Салота насмешливой улыбкой, он направился сразу к постели принца. Под пристальным взглядом Теней, обошел кровать по кругу.

– Его плоть прекрасна, – наполнил зал низкий и вкрадчивый голос. – Какой материал, какая кожа… Изводить в огне такой материал – преступление. Если уважаемый Рюрикович не будет против, я изображу на лице ребенка Янт с мантрой «Метта майнихом». – Вопросительно посмотрел он на цесаревича.

– Русские не примут правителя с татуировкой на лице. – Поставил шах сам себе раджа и с удовольствием перевернул доску.

– Это даст ему силу! А сильному плевать на решения толпы! – Рявкнул Намаджира и продолжил, обращаясь к Сергею Дмитриевичу просительно. – Я запечатаю болезнь, я дам ему могущество!

– Повреждения лица разрушат Янт. Ему до конца жизни ходить в маске? – Отразил собственную атаку на шахматной доске Миттал и озадаченно склонился над позицией ферзя.

– Сат Янт на стабилизацию плоти охранят его!

– Царь, который не сможет улыбаться. Или царь-шут, с вечной улыбкой?

– Благодарю, уважаемый, – взял слово Сергей Дмитриевич. – Я подумаю.

Намаджира благосклонно кивнул и отошел от постели с принцем.

– Ваше высочество, возможно ли пригласить служанку? – Озадаченно поинтересовался Бюсси, глядя на окровавленную столешницу перед ним.

Цесаревич щелкнул пальцем, и из дверей выбежала барышня с чистыми полотенцами.

– Ну наконец-то нормальная подопытная! – Обрадовался ей герцог.

Барышня побледнела и загнанным зверем посмотрела на своего господина.

– Отставьте эти шутки. – Поморщился Сергей Дмитриевич.

Затем лично забрал полотенца из рук остолбеневшей служанки и жестом отпустил ее обратно. Полотенца, впрочем, оставил на спинке ближайшего кресла.

Невольно оглянулся на остальных гостей, кто еще не успел высказаться.

С непроницаемым выражением лица сидел господин Ли, абсолютно равнодушный и к кровати с принцем, и к артефакту. Впрочем, несправедливо говорить, что он не предложил решения – Ли посоветовал родить нового.

А если господину Ли принести голову некой Го Киу, гуляющей где-то по Москве, он подскажет верное время и место для зачатия. Впрочем, Сергей Дмитриевич уже успел предложить господину Ли самому прогуляться в место для зачатия в любое удобное ему время.

– Мбака предлагает отдать принца Матери Крокодилов. – На кривом английском отозвался господин обсидиановой кожи, сверкающий белоснежными бельмами и красными зрачками. – Мбака болел в детстве. Мбака скормили Матери Крокодилов. Мбака переродился и взрезал Матери крокодилов живот. У Мбаки теперь новая Мать крокодилов.

– Народная медицина, – цокнул раджа.

Цесаревич перевел взгляд на господина Куомо – но тот равнодушно развел руками. Тот всю дорогу нудел о каком-то проекте на Ближнем востоке, о котором якобы цесаревич должен знать. Деталей не знал и сам Куомо, но имел дерзость портить цесаревичу настроение. Впрочем, Куомо обещал начать поиски противоядия, если Сергей Дмитриевич поделится информацией. Цесаревич же сказал, что нужные координаты уже получил господин Ли.

Господин Мгобе, десятый из одиннадцати, выразил свое мнение емко – подошел к артефакту, схватился ладонью за иголки, тут же проколовшие кожу. Покидал артефакт из руки в руку и вернул его обратно на столешницу.

– Мне не страшно, – ответил он на вопросительный взгляд цесаревича.

За спиной Мбаки проявилась еще одна Тень предков.

– Но Мбака подумает, – покосившись за спину, кивнул он.

Неужели все они – великие и ужасные, способные убивать, калечить, бессильны в деле восстановления жизни? Не суррогатной и не компромиссов со смертью всех мастей? Ведь даже запечатать болезнь в татуировку – не означает исцеления.

– Что скажет князь Виид?

Сергей Дмитриевич осознано обратился к нему в последнюю очередь. Было в том не небрежение, а истовая надежда на последний шанс – в том случае, если остальные окажутся бессильны.

Хотя некий практический интерес тоже присутствовал – исцеление принца все-равно вгоняло бы цесаревича в серьезный долг. А быть должным Вечному – хотелось в самой меньшей мере. Проблема долга князю Вииду была в том, что остальные точно знали, чего бы захотели за помощь. Их фантазия ограничивалась семью грехами, а от остальных людей они отличались количеством желаемого – только и всего. Виид же не знал, чего захочет через столетие, когда придет за долгом… Потому что сейчас ему не нужно ничего.