Евгений Прядеев - Возвращая Белиала

Печкин снова поднял на уровень груди свой дешевый блокнотик и опять начал нараспев читать какое-то заклинание.

Женька увидела, как побледнело лицо Ровнина, видимо, ситуация действительно становилась критической.

- Остановите его, – раздался хрип Виктории, слава богу, жива! – Если он дочитает, то заклинание Валентины не справится.

- Тварь! - Шумно выдохнул кто-то рядом с Женькой. Девушка почувствовала, как ей в плечо больно впились чужие ногти. Рядом стояла Агриппина. Ее штормило, как пьяного матроса во время сильной качки, но она, схватившись за Женьку, упрямо пыталась сфокусировать взгляд и поймать равновесие.

- Триумфом, говоришь, насладиться? Выкуси! – И, оттолкнув Женьку, старая ведьма нетвердой походкой пошла в сторону Печкина. Тот быстро глянул на приближающуюся Агриппину и ускорил чтение заклинания. Ведьма подошла к невидимой границе и уперлась в неё лбом.

- Мерзкий червяк! Власти захотел? Могущества? Думаешь ты самый умный?

Печкин как будто бы не слышал её, но темп его речи все ускорялся и ускорялся.

- Лекарство в больших дозах – это яд! – Агриппина уже не могла говорить, она лишь хрипела. Кровь ведьмы тоже не всегда полезна.

- Нет! – Крикнул Ровнин. – Не делайте этого.

Ведьма ничего не ответила, она по кривой дуге обходила Печкина, который начал заметно волноваться и коситься на Агриппину. Пару раз он даже сбился, но все равно не прерывал своего занятия. Агриппина подошла к нарисованной кровью пентаграмме. Та выглядела, как поднявшийся в духовке пирог, готовый лопнуть в любой момент. Старая ведьма на секунду замерла перед магическим рисунком, внимательно глядя на языки пламени, которые уже начинали пробиваться сквозь линии, и сделала шаг вперед.

- Ровнин! – Крикнула Агриппина. – Не все ведьмы суки, поверь мне.

В ее руке сверкнул нож, судя по всему, она подобрала клинок Николая. Четким и твердым движением Агриппина провела лезвием по горлу и упала на колени, кровь фонтаном хлынула на пентаграмму, которая, соприкасаясь с линиями рисунка, шипела и пенилась. Пол задрожал, от вибрации затряслись стены, а потом вдруг пентаграммы исчезли. Просто и буднично, без всяких дополнительных визуальных и звуковых эффектов.

На полу скорчившись в позе эмбриона лежал Печкин. Он с ужасом смотрел на Ровнина и плакал, что-то бормоча себе под нос. Женька подошла ближе и услышала, как он повторяет одну и ту же фразу:

- Я не виноват, они меня заставили! Я не виноват, они меня заставили!

Женька плюнула на него и побрела к телу Николая.

- В общем, после этой вспышки обе пентаграммы исчезли! – Женька возбужденно махала руками, пересказывая коллегам события произошедшие в Московском университете, благо в благодарных слушателях недостатка не было. Сейчас в палате городской больницы недалеко от проспекта Вернадского собрался весь личный состав отдела. Ровнин договорился с врачами и в институте Склифосовского, и в госпитале МВД, поэтому Женьку, Николая, Валентину и Викторию не только не стали перевозить в ведомственное лечебное учреждение, но и наоборот, перевели сюда Тетю Пашу и Пал Палыча. Олег Георгиевич даже пошутил, что теперь вполне можно проводить утренние планерки в палате, благо лежат все не очень далеко друг друга. Евгению, правда, выписали уже на второй день, согласившись, что для ее темперамента лежание на больничной койке губительно, так что девушка теперь бодро ковыляла каждый день по маршруту дом-особняк на Сухаревской-больница, а затем в обратном направлении – домой через работу.

- Ой, Женька, тебя послушать, так с каждым разом история становится все более грандиозной! – С улыбкой махнула рукой Валентина. – Попробуй записать, в Голливуде с удовольствием снимут очередное кино про супергероев.

Валентине и Тете Паше потребовался курс интенсивной терапии, по словам врача, женщины потратили внутренние резервы практически до донышка, поэтому теперь им каждый день ставили капельницы и вдобавок кормили сложной смесью витаминов и микроэлементов. Но зато они обе перестали выглядеть бесплотными тенями, когда Женька увидела Тетю Пашу на следующий день после событий в гостинице Ленинградская, то ей показалось, что пожилая женщина похудела килограмм на двадцать. Она постоянно спала, не реагируя даже на просьбы медсестер покушать.

- Неинтересно, не слушайте! – Ответил Нифонтов. – Это Вы в курсе, а я то, получается, все самое интересное пропустил.

Николай действительно неделю пролежал в реанимации, у него помимо ран диагностировали множественные ушибы внутренних органов, и врачи всерьез опасались за его жизнь, поэтому ввели его в состояние искусственной комы. Четыре дня Женька выслушивала грустную фразу «Состояние тяжелое, но стабильное» пока в больницу ночью не проникли Ласка и Людмилы. Многочисленные посты охраны и дежурные медсестры не стали препятствием для двух опытных ведьм, поэтому об их визите знала только Виктория, которая как разведчица в стане врага указала, где именно находится Николай. На следующий день доктора собрали консилиум с темой «Как такое может быть, если такого не может быть никогда!» У Нифонтова внезапно исчезла добрая половина болячек, а сам он, несмотря на препараты, открыл глаза и, перепугав дежурную медсестру, попросил поесть, желательно котлету.

Насытив голод физический, он теперь питался информационно, расспрашивая об всем Женьку, которая с удовольствием купалась в центре всеобщего внимания. Сегодня все собрались в палате Николая, которая оказалась платной и одноместной. Пал Палыч, хмыкнув, первым делом обвинил коллегу в буржуйстве и полез инспектировать содержимое холодильника. Оправдания Нифонтова, что он вообще не в курсе, почему его сюда положили, были встречены дружным смехом и уверениями, что за пару килограммов апельсинов ему обязательно простят излишки роскоши.

- Я единственное не поняла, а что в итоге с Печкиным? – Спросила Виктория, внимательно оглядывая следы от уколов на локте. – Его судить-то собираются?

Ровнин, после событий в МГУ, казалось, перестал спать совсем и постоянно мотался по каким-то совещаниям, что-то согласовывая и чего-то добиваясь. Как поняла Евгения, он хотел максимально отвести внимание разных любопытных от Отдела 15-К, поэтому главными героями делал майора Волкова и коллег с Петровки. Впрочем, никто особо этому не сопротивлялся, дело с растерзанными телами получилось громкими и достаточно резонансным, поэтому упускать возможность попасть под раздачу сладких плюшек никто не хотел.

- Олег Георгиевич говорил, что самый справедливый в мире суд ему не светит! – Развела руками Женька. – Его определили в институт Сербского, ну туда же, куда герой-любовник Смирнов попал. Вот они теперь в соседних палатах и кукуют. Ой, Смирнов-то в результате нашел свое счастье! Ему купили мягкую игрушку бегемота, большую такую, метра два ростом, и он теперь живет счастливым браком.