Андрей Васильев - Хранитель кладов [СИ litres]

– Убедили, – согласился я, выдав широкую улыбку из разряда «я у мамы дурачок». – Пойдемте!

– Но прежде сделаю то, с чего следовало начать, – назидательно поднял вверх указательный палец левой руки мой новый знакомец, приподнял шляпу. – Позвольте представиться. Карл Августович Шлюндт, антиквар.

Антиквар. Если не ошибаюсь, Стелла довольно иронично отреагировала, когда я произнес это слово, одно пятнышко от соуса так на футболке и осталось. Но пусть будет так.

– Валерий Швецов, – протянул я ему руку. – Э-э-э-э… Архивариус.

– Наши профессии чем-то схожи, – заметил старик. – Антиквар и архивариус ходят одними тропками, которые ведут в прошлое. Итак, нам вон туда. Утолим жажду, мой друг. Надеюсь, вы не против, что я вас так называл? «Друг» – слово сакральное, древнее, просто так не произносимое. Но я отчего-то чувствую родство наших душ.

– Не против, – отозвался я. – Насчет родства душ не скажу, но мне с вами интересно. Столько вопросов в голове вертится, не знаю, с какого начать.

– А вот мы сядем за столик и разберемся, – потер ладоши Карл Августович. – «Каждому вопросу свое время», – так говаривал мой отец.

Хорошее выражение. А мой все время повторял: «Самая искренняя улыбка всегда у того, кто через минуту выстрелит тебе в спину». И я хорошо эти слова запомнил.

Антиквар не соврал: летняя веранда и вправду была уютной, девушка-официантка – расторопной, а кружка с пивом – запотевшей. Практически гармония.

– Итак, – Карл Августович отпил пенного напитка, как-то так очень по-свойски крякнул, а после извлек из кармана толстую сигару. – Надеюсь, вы не против?

– А тут можно курить? – засомневался я.

– Думаю, никто даже внимания не обратит, – заверил меня он, обрезая ее кончик хитроумной блестящей фигулькой, которую извлек из другого кармана. – Кстати, не желаете? Настоящий «Боливар». У меня приятель обитает на Кубе, вот, время от времени присылает мне коробочку – другую в качестве подарка.

– Сигарный аромат не понимаю, – признался я. – Как и вкус оливок. Это дело такое, не каждому дано.

– Согласен, – согласился антиквар и щелкнул «ронсоновской» зажигалкой. – Ну, слушаю ваши вопросы. Первый, конечно же, касается нашей неслучайной встречи?

– Нет, – покачал головой я. – Мне про либерею интересно. Выходит, она все же есть?

– Несомненно, – заявил старик. – Но пока она сама не захочет, никто ее не отыщет. Подозреваю, что ближе всех к ней в свое время подобрался Стеллецкий в середине тридцатых годов прошлого века. Слишком уж неожиданно тогда его раскопки свернули. Я бы сказал – вдруг. С чего бы? Вроде дело шло на лад, был найден ранее неизвестный ход, ведущий к Арсеналу, да еще с разветвлениями, и вдруг работы прекращаются, причем спешно, а Стеллецкого к Кремлю больше не подпускают на пушечный выстрел. Согласитесь, это странно выглядит даже для тех людей, кто не знает истинной подоплеки вопроса.

– Странно, – согласился я. – Более чем.

– А для понимающих все предельно ясно – библиотека царя Ивана решила себя защитить от чужих рук, вот и все. Не стоит забывать, что, помимо безобидных рукописей, фолиантов и пергаментных свитков, там хранились книги, пришедшие из глубины веков, те, в которых содержались тайны, которые случайному человеку знать не стоит. И эти книги могут за себя постоять. Насколько мне известно, одним из тех, кто настаивал на свертывании работ, был Глеб Бокий, человек умнейший и образованнейший, отлично разбирающийся в оккультных хитросплетениях. Кто знает, что он видел и слышал, прежде чем занял именно такую позицию? Кто ему это посоветовал, с кем он вел беседы накануне? Записей практически не осталось, вся документация 9-го отдела ГУГБ НКВД сразу после арестов его сотрудников отправилась в спецхран, где в самом скором времени была утеряна и нигде никогда более не всплывала. А рассказать Глеб Иванович, как вы понимаете, уже никому ничего никогда не сможет.

Врать не стану – по спине пробежали мурашки. Не от страха, разумеется, – от азарта. Просто этот человек рассказывал о тайнах прошлого так, что сразу становилось ясно: это не пустой треп, он знает, что говорит. Он, похоже, сам все это видел и с участниками повествования лично знался.

– Да и Стеллецкий… – Карл Августович окутался ароматным сигарным дымком. – Почему он просил похоронить себя на Лысой горе, месте, печально известном и не лучшем для последнего приюта? Отчего его последнюю волю не выполнили? И, собственно, куда делась его могила? Когда пропадает захоронение вековой и более давности – это понятно. Время, социальные катаклизмы, дороговизна участков на старых кладбищенских территориях. Но тут-то и полувека не прошло, а могилы след простыл. Чудно? На первый взгляд да. Но если чуть призадуматься, а после кое-кого порасспросить…

– Вот, пока не забыл! – встрепенулся я. – Вы сказали, что тот бандюган, который предыдущего Хранителя убил, не только на этом свете получил свое, но и там… Ну, там. Вы поняли. Это как возможно вообще? Или вы имели в виду, что принцип «воздастся каждому по делам его» работает как часы?

– Возможно, я вас удивлю, Валерий, но и в нашем обществе, немного отличающемся от того, в котором до последнего времени жили вы, все тоже во многом зависит от связей. У меня и моих коллег они довольно обширны. Выяснить, где именно похоронят этого разбойника, труда не составило никакого, в том же, что его душа в посмертии обязательно поступит не так, как следует, сомнений не имелось ни у кого. Разумеется, он оправдал наши ожидания, в том смысле что не отправился за грань реальности, а остался тут, на нашем пласте бытия. Как видно, решил, что реальному пацану не проблема договориться о том, чтобы, значит, обратно все крутануть. Само собой, подобное невозможно, но это понимаем мы с вами, поскольку умеем думать, там же с мыслительной деятельностью все обстояло совсем скверно. Далее была заключена сделка с Хозяином кладбища, на которую тот пошел без особой охоты и только после очень щедрого предложения. Умруны вообще очень и очень непростые существа, с ними иметь дело крайне сложно, но если они говорят «да», то за результат можно не переживать. Так что поверьте, мой юный друг, участи души этого негодяя не позавидует никто. Но поделом вору и мука.

История повторялась – каждая новая фраза этого человека рождала все новые и новые вопросы. И еще мне понравилось то, как он во время рассказа иронично стилизовал свою речь, изображая бандита, и даже зачем-то растопырил пальцы.

– Все же я вернусь к началу беседы, – антиквар стряхнул сигару над белой пепельницей, стоящей на столе. Я даже не заметил, как она тут появилась. – Нам надо прояснить ряд вопросов… Ряд крайне важных вопросов. И сделать это следует до того, как сюда примчится ваша приятельница. Госпожа Воронецкая – совершенно очаровательное существо, но у нее есть пара недостатков. Она слишком амбициозна, и она ведьма.