Александра Лисина - Ведьма в белом халате [litres]

– Ненадолго, – неохотно отозвалась я. – Буквально на полчаса. И только в том случае, если ваш отец не откажется соблюдать санитарные правила.

Андрей задумчиво пошевелил бровями и так же задумчиво кивнул.

– Хорошо, я ему передам. А почему вы находитесь тут так поздно?

– Дела, – неопределенно отмахнулась я.

– Дела? Мм… Вы извините, если что не так. Мы не хотели никого напугать, – еще раз повинился молодой лис. – И… это… если что, когда отцу можно будет навестить Лиску? Есть какие-то специальные часы для посещений?

Я вздохнула. Но в подобной ситуации препятствовать встрече Лисовского с дочерью я не могла. Это было бы прямым нарушением его прав. И с точки зрения закона, да и просто по-человечески. Хотя, конечно, узнать о нем такие детали я сегодня не ожидала.

– До свидания, Ольга Николаевна, – спохватился Андрей, когда я озвучила желаемое время для встреч и собралась уходить. – Спасибо вам за все.

– Да не за что, – против воли улыбнулась я, поднимаясь по лестнице. – До завтра, Андрей.

– До завтра! Я утром забегу! – крикнул он вслед. А потом спохватился: – Ой. Забыл спросить: а пончики-то вам понравились?

Я, не оборачиваясь, угукнула.

– Тогда я завтра свежие принесу! С клубникой! Ладно?!

Ну что на это можно было ответить?

– Приноси, не откажусь, – рассмеялась я, все-таки ненадолго обернувшись. А когда мальчишка просиял, а его лицо озарилось широкой, на редкость привлекательной улыбкой, неожиданно подумала, что, будь он лет на десять – пятнадцать постарше, я бы обязательно захотела узнать его поближе.

«Неделя и пять дней до зарплаты, – вот о чем я подумала первым делом, когда открыла глаза и посмотрела на часы. – Шесть тридцать утра. Точно по графику. Жаль, что я не дома и просыпаться в такую рань больше не нужно».

Поспать я действительно любила, но небольшое полезное заклинание вот уже который год будило меня строго в одно и то же время, невзирая на время года, температуру воздуха за окном, а также наличие или отсутствие в постели постороннего лица.

Вспомнив, что сегодня с высокой степенью вероятности к нам снова прибудет неприятный посетитель, я заторопилась и еще до пятиминутки заглянула в реанимацию, придирчиво проверила бинты, растворы для капельного введения, слегка изменила лечение, а затем с сомнением посмотрела на постепенно выздоравливающую лисичку, не зная, как начать разговор.

– Алис, прости, но я все-таки должна еще раз у тебя спросить…

– Па… па? – с трудом выдохнула Алиса.

– Да. Андрей вчера успел с тобой поговорить?

– Да…

– И что?

– Хо… чу…

Я тяжело вздохнула. И когда этот сорванец успел, если мы расстались с ним затемно? Разве что, дождавшись, когда я уйду наверх, все-таки сбегал сюда и в своей манере убедил сестру не упрямиться?

– Мож… но? – очень тихо прошептала Алиса, когда я с досадой поджала губы.

Я снова вздохнула.

– Можно, конечно. Только знаешь что… давай-ка мы приведем тебя немного в порядок?

Девочка благодарно улыбнулась, и на полчаса палата реанимации превратилась в импровизированный салон красоты. Зная о том, как переживала о внешнем виде лисичка, я потратила капельку магии, чтобы сделать ее волосы чистыми, блестящими, а покрытую синяками мордочку – чуточку более симпатичной, чем раньше. Я даже на диагностическое заклинание расщедрилась, чтобы понять, хорошо ли заживает нижняя челюсть. А обнаружив, что процесс почти завершен, решилась снять часть фиксирующего раствора, чтобы девочка могла говорить.

– Спасибо, – неуверенно пролепетала она, с трудом ворочая онемевшей челюстью.

– Чувствительность вернется не скоро, – предупредила я. – И долго говорить тебе тоже нельзя. Полчаса, не больше. А потом надо будет отдохнуть. Хорошо?

– Да, – уже смелее улыбнулась Алиса, и я, не сдержавшись, погладила ее по голове.

– Все будет хорошо, солнышко. Ты уже поправляешься. Завтра можно будет понемногу начинать есть. Я тебя скоро в обычную палату переведу. А еще через недельку останешься без гипса и без повязок.

Девочка молча кивнула. А когда я хмыкнула, поняв, что она хочет поберечь слова для встречи с отцом, Алиса неожиданно подмигнула. Уже почти здоровым зеленым глазом, в котором впервые появились озорные огоньки.

Когда закончилась пятиминутка и доктора потянулись на обходы в свои палаты, я вышла из ординаторской и едва не вздрогнула, обнаружив, что у входа в отделение уже приплясывает от нетерпения Андрей. А рядом с ним тревожно и вместе с тем настороженно на меня сквозь стекло смотрит его отец, Александр Александрович Лисовский, встречаться с которым я категорически не хотела.

На этот раз он был одет как положено: в бахилах, без пальто и с безупречно чистым халатом на широких плечах. Поверх костюма надевать его было глупо, поэтому оборотень просто набросил его сверху. Но мне почему-то показалось, что сегодня, если я потребую, он даже в костюме туда влезет, лишь бы хоть раз за эти утомительные четыре дня увидеть дочь.

Собрав в кулак волю и приняв невозмутимый вид, я стиснула зубы и подошла к дверям.

– Здрасте, Ольга Николаевна! – выпалил с порога Андрей, уставившись на меня со смесью нетерпения и надежды. – Мы пораньше пришли. Ничего?

– Ничего, конечно. Доброе утро. – А затем бросила на Лисовского-старшего равнодушный взгляд и ровно добавила: – Заходите.

Он не стал дожидаться повторного приглашения и, как только я посторонилась, тут же втиснулся в дверной проем. В коридоре сразу стало тесно. На меня снова пахнуло его любимым – не зря же каждый день его использует – парфюмом. Потом он прошел дальше, мимо меня ужом проскользнул Лисовский-младший. После чего я так же ровно бросила:

– Андрей, проводи отца.

И мимолетом подумала, что от мальчишки пахнет очень похоже. Видимо, они пользовались одной маркой туалетной воды. Приятной, надо сказать. Даже очень, хотя обычно оборотни не переносили посторонних запахов. Впрочем, Лисовские вполне могли себе позволить иметь в штате личного парфюмера. Я бы даже не отказалась узнать его имя, потому что впервые видела, чтобы кто-то умудрился спрятать за ароматом туалетной воды природный, довольно сильный, надо сказать, запах чистокровного оборотня.

Когда отец и сын скрылись за дверью оперблока, я ненадолго последовала за ними, чтобы убедиться, что все в порядке. Но, заглянув в палату, увидела взволнованное лицо Алисы, присевшего на стул рядом с ее постелью отца, радостно скалящегося Андрея – и не стала мешать. А когда заметила, с какой нежностью Лисовский-старший взял искалеченную дочь за руку, и услышала от нее прерывистое, но такое эмоциональное «папочка!», то поняла, что делать тут больше нечего, и тихонько ушла.