Александра Лисина - Ведьма в белом халате [litres]

– Странно все это, – пробормотала я, рассеянно раскачиваясь в кресле вперед-назад. И довольно долго еще сидела, переваривая необычные сведения и силясь понять мотивы поведения Лисовского-отца.

За окном давно стемнело, а я все так же рассеянно таращилась на экран монитора, на котором застыли в неподвижности важные для меня цифры.

Алиса Лисовская… милая девочка, которую, возможно, кто-то пожелал убить.

Почему отец так мало о тебе знает? Почему ты до сих пор не изъявила желания его увидеть? Отчего он, если был заинтересован, не позаботился о твоей защите? И как вообще вышло, что ты оказалась одна поздним вечером, на окраине большого города, да еще и без бдительной охраны, которая могла уберечь тебя от неприятностей?

От раздумий меня отвлек стук двери.

Черт! Шеф! Кажется, собрался сегодня домой пораньше?

Я опрометью вскочила, едва не опрокинув кресло, молнией метнулась к двери, повернула в замке ключ, выключила свет, быстрее молнии метнулась обратно к компу, ткнула кнопку на мониторе. И, услышав снаружи тяжелые шаги, замерла у стола в неудобной позе, на всякий случай затаив дыхание.

Шаги остановились напротив двери, и в коридоре ненадолго стало тихо.

Один раз Юрий Иванович мог бы поверить, что я случайно задержалась на работе. Во второй он бы точно спросил, в чем дело. На третий раз его подозрения окрепли бы до такой степени, что мне грозил допрос с пристрастием. А я женщина гордая. И со своими неприятностями привыкла справляться сама.

Само собой, если сильно прижмет, я, как приличная ведьма, приду к нему с повинной и во всем покаюсь. Даже помощи попрошу, потому что дурой не была и старалась, чтобы и остальные так считали. Но пока ситуация находилась под контролем. Я была сыта, одета, обута, у меня имелась крыша над головой, источник дохода и нормальное рабочее место. Ну а проблемы с Лисовским-старшим и вовсе никого не касались, тем более что к концу недели Алиска, я надеюсь, все-таки встанет на ноги и у ее отца больше не будет повода сюда приходить.

Пока я размышляла, ручка на двери с тихим скрипом наклонилась и, помедлив, вернулась в исходное положение. А еще через пару мгновений шаги в коридоре возобновились, и я смогла перевести дух.

Фу-у-у… обошлось.

Надо будет завтра на обход попозже прийти, что ли? А то, зная, какая я любительница поспать, кто-нибудь ляпнет не вовремя, что я стала приходить ни свет ни заря, и шеф ненароком заинтересуется. А наш некромант в гневе бывает страшен. Так что пусть он лучше ничего не знает. И ему так спокойнее, и мне.

Услышав, как за окном заурчала мотором машина, я на цыпочках, по-прежнему не включая свет, подкралась к окну и проследила, как со стоянки выезжает старенький «ауди».

Вот теперь можно включать свет. Обратно шеф точно не вернется, а охранника на входе я предупрежу, чтобы в случае экстренной ситуации сразу позвонил. Заодно надо предупредить его, чтоб не болтал. А взамен я ему потом бесплатный пропуск на Кубок России по мотофристайлу добуду. Говорят, парень – фанат этого вида спорта, а у меня на примете как раз есть знакомый вампир, который мог бы достать билетик.

Эх, жаль, что Сережка сегодня выписался. Ну ничего. Телефон на истории болезни все равно остался, а умыкнуть ее из стола Игоря дело пяти минут.

Так. Ладно. На чем я остановилась?

Неожиданно мое внимание привлек птичий гомон за другим окном. Я сперва не подумала дурного. Ну чирикают и чирикают себе воробьи. Но потом заметила необычайное оживление на карнизе. Вспомнила, что не так давно открывала окно. А еще через миг вспомнила о коробке и кинулась к раме с испуганным криком:

– Мой пончик!

Увы. Крючок на раме сыграл со мной злую шутку, и вместо того, чтобы удержать коробку на карнизе, он слегка приоткрыл крышку, сделав мою заначку доступной для воробьев и синиц. Когда я высунулась из окна и яростно замахала руками, они целой стайкой разлетелись кто куда. А когда я заглянула внутрь, из моей груди вырвался горестный стон, и почти сразу над притихшей стоянкой пронеся мой возмущенный вопль:

– Сволочи пернатые! Что вы наделали?!

От роскошного, моего единственного и восхитительно сладкого пончика остались лишь жалкие крошки. Гребаные птички успели склевать его весь! Поэтому все, что мне осталось, это со злостью смотреть на крохотные осколки некогда белой глазури и измысливать страшную кару для проклятых тварей, которые лишили меня заслуженного ужина.

– Гады, – печально повторила я, уронив коробку на подоконник. – Какие же вы все-таки гады!

– Чирик-чирик, – дружно отозвались насытившиеся воробьи и вместе с синицами запрыгали по проводам, выразительно поглядывая в мою сторону. Явно в надежде, что я подам им еще что-нибудь вкусненькое.

С грохотом захлопнув окно, я плюхнулась на стоящую рядом кушетку и, подперев голову рукой, с унылым видом уставилась на стену. Есть захотелось с удвоенной силой. При воспоминании о вкусном пончике рот сам собой наполнился слюной. В животе тут же забурчало. Я даже пожалела, что в нашей клинике было не принято брать подарки от пациентов, и подумала, что именно сейчас мне бы очень пригодилась подаренная каким-нибудь оборотнем шоколадка.

– Пойти, что ли, кофе еще налить? – задумчиво произнесла я вслух, очень кстати вспомнив, что в ординаторской остался казенный сахар. Риск быть застуканной дежурным персоналом, конечно, имелся, но есть хотелось все сильнее, а время ужина в больнице давно прошло.

Эх, была не была…

Я кинула взгляд на часы, а затем решительно спустилась на второй этаж. Тихонько пробравшись мимо сестринской, я прокралась в заветную комнату для врачей, прекрасно зная, что дежуранты в это время делали вечерний обход. Пациенты, разумеется, все до одного находились в палатах, дежурная сестра спокойно пила чай у себя. Так что мне никто не помешал набулькать большущую кружку горячего кофе и, бухнув туда сразу пять ложек сахара, так же осторожно отправиться в обратный путь.

Когда я добралась до лестницы, снизу раздались раздраженные мужские голоса. Благодаря форме холла, слышимость была хорошей, однако слов я так и не разобрала. Поздние посетители ссорились тихо, видимо, зная об оставшемся в дежурке охраннике. Но по рыкающим голосам я быстро поняла, что это ссора между двумя оборотнями.

Встревать в чужие разборки мне, конечно же, не следовало, но, зная вспыльчивый нрав мохнатиков, я не могла не спуститься и не выглянуть из-за угла.

Как оказалось, ссорились и впрямь оборотни. Точнее, лисы. А еще точнее – отец и сын Лисовские, при виде которых я так и застыла, держа в руке дымящуюся кружку.

Вероятно, они уже закончили выяснять отношения, потому что в коридоре неожиданно стало тихо. Видеть я могла только Лисовского-старшего – Андрей стоял ко мне спиной. Но по напряженным позам нелюдей было ясно: оба недовольны исходом разговора. Мальчик набычился и смотрел на отца снизу вверх, словно подросший пес, бросивший вызов более опытному сопернику. Его отец был бледен, а на лице застыла жутковатая полузвериная маска. Которая стала еще страшнее, когда из глотки пацана вырвался низкий, вибрирующий и откровенно угрожающий рык.