Роман Савков - Не время для нежности [СИ]

Из коридора донеслась быстрая речь, по подернутым паутиной стенам пронеслось облако направленного света, застучали в отдалении две пары сапог. Приблизились.

— Чего замер, как истукан?.. Рядовой?! — сказали из-за угла, отчетливо и слегка удивленно.

— Ха! Да, поди, привидение увидал!.. В последнее время к нам всех берут, и без особого разбора. У меня во взводе, лично, — больше половины с ближайших деревень. Все сплошь суеверные… — вторили ему. — Рядовой! Что нужно сделать, когда старший по званию обращается?

Послышались стук каблуков, и лязганье вернувшейся в ножны стали.

— Как не знать, господин лейтенант! Зря в учебке натаскивали, что ль? — ответил третий голос, почти у самого входа в заросший паутиной тоннель. Был он значительно моложе первых двух. — Да только…

— Что — только-то? Уставом пренебрегаешь — а это не шутка… Хошь, палок с десяток прикажу всыпать? Средство наилучшее, проверенное…

— Господин лейтенант, разрешите доложить! — начал молодой по уставу.

— Докладывай, чего уж там… — разрешил первый. — Толчемся на месте, почем зря. Давно уж к женам да к дитям топать надо. Разевай рот поскорее и проваливай.

— Нес я ключи, значит, на вахту. Человечка сопровождал в камеру, с допросной. А тут хруст — отсюдова, значит…

— Ну-ну, — подбодрил его первый.

— Продолжай, как можешь, — сдался второй. — Не задерживай капитана…

— Встал, значит, огонь притушил. Дай, думаю, поймаю мерзкую тварь…

— Смелый?! — спросил первый. — Хорошо. Такие ребята нам очень нужны… Так и что — дело чем кончилось.

— Да ни чем, пожалуй, — сказал извиняющимся тоном рядовой. — Не вышел никто из тоннеля, а потом и вы появились.

— Внутрь полезть — забоялся? — с нажимом спросил второй.

В ответ обиженно засопели. Вместо рядового, сказал капитан:

— Нам нужны смелые и осторожные ребята, — слово «осторожные» он выделил особо, — такие, как правило, дольше живут… Лейтенант, дай-ка мне это.

Наступила тишина, прерываемая шорохом ремней и звоном застежек.

— Чтоб тебя… — ругнулся сквозь зубы лейтенант.

В воздухе резко свистнуло, прорвав паутину. Нечто округло мягкое пролетело и влепилось в стену по соседству с Васером. Непроизвольно отпрянув в сторону, он уронил канделябр. Каким-то чудом подхватил у самого пола.

— Ждем, — деловито сказал капитан. — Если тварь там пряталась, обязательно наружу прыгнет.

Васер прижался к камню, больше всего в этот момент желая стать с ним единым целым. Разлапистую железку с потухшей свечой он крепко сжимал в руке, занесенной для удара, который должен был стать для него последним. Второй ему совершить не дадут — проткнут насквозь.

Бежать сейчас не имело смысла — услышат, поймут, что шаги человеческие и бросятся в погоню. Потому стоял и ждал дальнейших действий тюремщиков.

После пяти томительных минут ожидания, донесся облегченный вздох лейтенанта:

— Ну вот, кхе-кхе, — прокашлял он. — Приснилось тебе, рядовой. Дома совсем не отдыхаешь? Так супруге, скажи, чтобы пару ночей тебе выходных дала, кхе-кхе.

— Да говорю же я — был шорох! На слух никогда не жаловался.

— Был, да сплыл, — сказал лейтенант. — В наших казематах многое примерещиться может. Если что, приходи, палок всыплю — вмиг отпустит.

— Пошли уж, каша стынет, — сказал капитан. — Все бы тебе палками махать, лейтенант… Так у нас подчиненных не останется — на болота сбегут. И правы будут…

— А что я. Учить надобно… И как без палок-то? Дисциплина на службе — дело первое…

Голоса удалялись, пока не затихли совсем. Примерно с час Васер стоял, ожидая появления рядового. С него станется — наплюет на приказ и продолжит караулить у ответвления. Чувствуя онемение в ногах, он осторожно отлепился от стены и сел на прежнее место. Очень хотелось понять, чем запустили во тьму тоннеля служивые, но проверить это он пока боялся. Еще через два часа, чувствуя, что теряет контроль над телом и руки начинает сводить судорогой, Васер лег и стал ползком подбираться к месту падения округлого предмета.

Слух его обострился: казалось, он слышит, как дует ветерок, треплющий рваные края дыры в паутине; чувствует, как скребет по стене лапками паук. Но осторожное дыхание рядового, как Васер ни старался, заметить не смог. Прошитая тысячами острейших игл рука наконец-то коснулась холодного, словно надутого, пузыря из кожи.

Подхватив добычу, Васер вернулся на место.

Бурдюк! Пусть и на половину пустой, он здорово поднял ему настроение. Не веря собственному счастью, Васер зубами выдрал пробку из горлышка. Принюхался и опрокинул в рот. Дрянное разбавленное вино обожгло гортань, он чуть не подавился, закашлялся. С трудом оторвался и сдавленно заперхал, ожидая, что на странный звук тут же прибежит поджидающий в засаде молодой надзиратель.

Но все обошлось, никто его не услышал. На всякий случай, он отошел от угла подальше и стал насыщаться объедками с жертвенного алтаря, запивая все небольшими порциями кислого, начавшего бродить, вина.

Иногда из коридора доносились шаркающие шаги и разговоры. Мелькали пятна света, которые останавливались у входа в боковой тоннель: всех интересовала дыра, проделанная в паутине. Вероятно, весть о случившемся разнеслась среди надзирателей быстро — о чем еще толковать в сырых застенках… Потому, никто к Васеру и не сунулся. Проходили мимо, иногда отпуская грубые шутки по поводу незадачливого рядового, который должен теперь купить лейтенанту новый бурдюк с лучшим вином во всей округе.

Васер не обратил внимания, как медленно, на кошачьих лапах, подкралась к нему дремота. Почувствовав идущее изнутри тепло, он устроился удобнее. Дал себе обещание быть настороже и проснуться далеко до восхода солнца, а после провалился в глубокий сон. В нем его встретила бескрайняя бездонная пустота, и он являлся единственным ее властелином.

Было легко и покойно…

В реальность его вывели возгласы, доносившиеся будто бы через плотную перину. Встрепенувшись, Васер нащупал заменивший ему настоящее оружие канделябр, разлепил тяжелые веки. Суета в коридоре и обилие огней говорили о том, что он проспал всю ночь, бесславно пропустив подготовительный этап церемонии.

Не опасаясь быть услышанным — шумели там достаточно сильно, он подошел к углу и выглянул одним глазом наружу. Второй стал подживать еще вечером, к нему вернулась способность видеть. Тело вообще, будто бы наполнилось силой. Вчерашнее вино, за которое вынужден был расплачиваться приснопамятный рядовой, пришлось как нельзя кстати.

В коридоре с десяток солдат тащили по земляному полу барахтающийся шерстяной мешок.

— Ай, — вскрикнул один и от души саданул по нему сапогом. — Кусаться вздумал, сволочь этакая.