Роман Савков - Не время для нежности [СИ]

— Дальше — улицей, километра три по прямой, — глядя на жалкое подобие человека перед собой, сказал Рики. — Если не возникнет неожиданностей и ничто не помешает, на месте будем минут через тридцать.

— Думаешь, под открытым небом нам может угрожать опасность? — заметил Иглао.

— Скорее, нюхом чую, — ответил Рики. — Условия похожи: и там, — он пальцем указал себе под ноги, — и тут темнота, хоть глаз выколи. Но при прочих равных… Свободней все-таки здесь — развернуться проще, да сильно легче дышится. — Помедлив, буркнул нехотя: — Не хочу сдохнуть под землей.

Свечу он разжигать не стал, повел к выходу. Дверь, когда-то распахивавшаяся внутрь, оказалась выставлена наружу вместе с петлями и частью откоса, на котором держалась. Пустым коридором, чьи крашеные стены оказались иссечены, как доска для рубки мяса, они вышли на пустынную улицу.

— Ветра нет, а ночь звездная, — шепнул Иглао. — А я ведь смирился с тем, что больше никогда их не увижу…

— Кого — их? — так же шепотом спросил Рики. Он пристально вглядывался в темноту, и она ему совершенно не нравилась — слишком тихо для густого многолюдного города, ведущего преимущественно ночной образ жизни.

— Звезды…

Рики обернулся — Викис, подняв к безоблачному небу взгляд, щерил беззубый рот в блаженной улыбке. А позади него, мягко перекатываясь на коротких членистых ножках, неслышно подкрадывалась двухвостка. Совсем еще молодая, не больше локтя в длину.

Он сделал два широких шага к висельнику, отчего тот, издав жалобный писк, шарахнулся в сторону. Слегка присев, с подворотом, коротко опустил меч на землю в метре от перепачканных в дерьме ботинок. Лезвие легко прошло сквозь мягкий не успевший окрепнуть панцирь. Увязло в земле.

Вздрогнув, тварь обмякла. Длинные усы-щупы безвольно упали, а голова отделилась от туловища.

— Не болтай без надобности, — не сказал, а скорее шевельнул губами Рики. Смахнул кровь с оружия и повел вперед.

Стена, за которой прятались домики казарм, скоро кончилась, оборвавшись на широком проспекте. От него начиналась рыночная площадь, а за ней — поверх прилавков ремесленников и частных хозяйств, выше угловатых парусиновых палаток крупных фермеров и торговцев Сар-города — выделялось горбом пологое всхолмье. Особняки с землями приближенных к Ратуше людей венчали его вершину.

«Удобное место!» — подумалось Рики.

До происшествия город и так напоминал дремлющий вулкан. И все вроде бы шло спокойно: люд зарабатывал на жизнь честным и не очень трудом, торговал на рынках, оставляя нажитое в игорных заведениях, растил сыновей и дочек, молился Последнему богу в надежде обрести счастье на том свете. И жизнь била ключом …

А в это время под земной толщей, под неисчислимыми тысячами тонн камня, песка, глины кипела и множилась другая жизнь — непонятная, чуждая человеческому миру. Было бы смешно и глупо, если б главенствующая верхушка Сар-города упустила шанс поселиться в ином, менее привлекательном месте.

С холма, поднятого к небу тремя широкими ярусами, улицы и отдаленные кварталы виделись как на ладони. Случись так, что котел вскипит, и скрытая в темени подземелий нечисть вдруг прорвется наружу… Всегда есть шанс покинуть гадючник первыми.

Они перешли проспект и затерялись в нагромождениях торговых палаток. На некоторых прилавках сохранилось укрытое толстым слоем пыли нераспроданное добро: народ бежал с рынка, не задумываясь о сохранности товара.

Вряд ли купцов могла испугать накрывшая город туча — закаленные дальней дорогой люди этакий пустяк снесут запросто. Не раз им приходилось встречать на тракте пылевую бурю или разбойников — знали все действия наперед. Можно сказать, научились встречать тяготы и лишения пути голой грудью. Разделенный мир мал, жесток к трусам, и скор на расправу.

Но тут купцы бежали без оглядки, забыв причину, по которой пришли на площадь — лишь бы сохранить шкуру в целости. И правильно сделали, с тварями нижних уровней лучше не шутить и не мешкать с выбором сиюминутного и, надо сказать, очень правильного решения сделать ноги. Только «нежить», как называл тварей ни разу не видавший их собственными глазами люд, могла вселить ужас в сердца прагматичных барыг.

Товар, забытый во время поспешного бегства оставался нетронутым. Мародеры, какие найдутся всегда и везде, тоже предпочли убраться подальше от прожорливых тварей. А может, и нашлись такие храбрецы, наплевавшие на голос разума, да только где они теперь? Небось, не дышат уже, став подножным кормом для разросшихся насекомых.

Палатки поредели и Рики понял, что они дошли до центра площади — перед ним лежало обширное круглое пространство метров пятидесяти в диаметре. Здесь в дни празднеств устраивались ярмарочные представления, проводились шуточные бои, раздавались сладости детям, а также выставляли напоказ мелких воришек, которых удалось поймать за руку.

Хоть простой обыватель, хоть приближенный к управе чиновник, все одно — человек с похожими мыслями и страстями. Природе его свойственна тяга к зрелищам, а потому массовое гуляние без прилюдной порки не проходило никогда. Да и в обычный будний день можно было заметь на выгоревшем до серебристой черноты столбе по центру площади одного-двух бедолаг с располосованными плетью спинами.

Воровали в Сар-городе охотно и часто.

Сузив веки, Рики Фрид всмотрелся вдаль: показалось или он действительно увидел движение? Как будто тень перечеркнула массивный ствол.

Протерев натруженные, наверняка покрытые частой сетью вен, глаза — сказывалось непроходящее напряжение последних дней, он указал на ближайший прилавок, от которого пахло сдобой. Шепнул Иглао:

— Возьми поесть. Только быстро — мне нужно кое-что проверить.

Дождавшись, когда Викис выберет наименее черствую булку хлеба, приказал идти за собой, шаг в шаг. Вновь обратил взгляд к центру площади: нет, не показалось. На столбе кто-то висел. Слабо извиваясь, словно обессилевший в воде земляной червяк, тень силилась оторваться от дерева, но все попытки оканчивались ничем. Замирала, очевидно, набираясь сил, и повторяла попытку освободиться. Кто бы то ни был — умирать сегодня он не собирался.

«Метра два от земли — не больше», — прикинул Рики.

Если это человек, спасти его не помешает, будь он хоть самый распоследний вор. Если же оноокажется тварью… тоже неплохой поворот. Убив ее, Рики спасет чью-то жизнь — может, даже собственную. Не иначе, как по их душу она там ошивается. Следит и ждет, когда путники вернутся в лабиринты прилавков — в узких проходах затруднительно махать мечом, тварь же при этом будет чувствовать себя как дома.

Годы службы на западном пределе научили Фрида расправляться с насекомыми без лишних мыслей и промедления.