Роман Савков - Не время для нежности [СИ]

Мало того, что заряд оказался намного мощнее, чем она того ожидала, так еще и поворотом в тоннеле ошиблась, а после, вышла на поверхность не там, где изначально планировала — в совершенно другой стороне… Теперь же еще приходилось влачить за собой ношу. Смердящую, как сотня разложившихся трупов, и практически ничем не отличимую от них. Иглао здорово ограничивал скорость передвижения. Тащились они едва ли быстрее сухопутной черепахи.

Сначала она подумывала вновь спуститься в катакомбы, пройти весь путь под землей — до самого рынка. К владению Хозяина подворотен оттуда было рукой подать. Да и дышалось в тоннелях, наверняка, чуть легче, чем на поверхности — вряд ли полнившая улицы пыль проникла ниже домовых подвалов. Но, оборачиваясь при очередной остановке, Юстина отметала эту мысль, как невозможную — только не с добровольно взваленным на плечи грузом. Кашляющим и харкающим кровью за спиной.

Во тьме они не осилят и километра — солнечный свет хоть как-то поддерживает в Иглао жизнь.

— Воды, — задыхаясь, промычал висельник. — Молю, дай мне воды…

— Терпи, старик, — пробурчала Юстина. На самом деле, она понимала, что Викису не стукнуло и тридцати — бедняга нисколь не тянул на почетное звание. Однако время, проведенное в тюрьме, не прошло для него даром. Здорово сдал на скудном тюремном пайке. Процедила сквозь зубы: — Останавливаться пока нельзя. Вот дойдем до зарослей терновника…

Ее немало озадачил взрыв. Планировавшийся, как отвлекающий маневр, он должен был переключить внимание стражи с девушки на попытку уничтожения источника питьевой воды. Ошпаренный труп работорговца в техническом помещении подкинул бы им неразрешимых загадок и временно отвлек бы от пропажи висельника — что значит смерть нескольких блюстителей порядка по сравнению с угрозой вымирания от жажды многолюдного города? Пусть и не поголовного вымирания, а только ухода значительной части его населения…

Не иначе, алхимики Минады приложили руку к созданию демонического зелья, вознесшего в воздух тонны песка. С них станется — в обмен на артефакты Железного леса и необычные экземпляры болотной нежити исполнят любой каприз. Им что? Устроились с удобством на Границе: Аданай под рукой — укроет от невзгод и напастей, не о чем беспокоиться.

Но кто решится на подобный поступок? Ирхай всего лишь игрушка на ниточках, которые дергает Кариссай. Уж не этот ли старый интриган всему причина?

Лориани прочно укрепился в закулисье Сар-города, наложив руку на большинство незаконных операций — это известно каждому обитателю подворотен, а значит и за случившееся перед Головой держать ответ ему, и никому другому. Уколоть, да с размахом — чтоб долго отмывался перед легальной властью, а в лучшем случае не отмылся бы никогда, — для Кариссая дело чести. Если для него это слово вообще имеет хоть какое-то значение…

— Пришли? — задыхаясь, вопросил висельник, когда спуск окончился, и они свернули с тропинки в сплошную стену усеянных шипами кустов.

Юстина молчала. В желтой мути сложно было различить сплетенные ветви растений. Она осторожно раздвигала их, следя, чтобы Иглао не отставал, и протискивалась дальше. Ухо ловило тяжелое хрипучее дыхание спутника, и то, как поскрипывает и рвется ткань комбинезона, цепляясь за незамеченный шип. Не покидала мысль, что по выходу из парка, она имеет немало шансов остаться совсем без одежды — настолько кустарник казался густ и неприветлив к чужакам.

«Забавная, должно быть, получится картина, — усмехнулась она. — И нелепая».

Остановились почти у самой решетки, означившей границу насаждений.

— Держи, — сказала Юстина, отстегивая с пояса плоскую флягу. Сама попыталась рассмотреть хоть что-то в клубящейся тьме впереди. Безрезультатно: в глазах отчего-то двоилось, и словно засвечивалось краткими вспышками — она списала это на бессонную ночь и общее утомление организма. Отчетливо виднелась лишь покосившаяся калитка, к которой она стремилась все это время.

Юстина понимала, что висельник, как ни старайся и не подгоняй его, дойти до дома Лориани не сумеет. Издохнет раньше, лишив дочь Тысячеглавой положенного вознаграждения. Но и тащить беднягу на собственном горбу весь путь — не улыбалось. Нужно было срочно искать конный экипаж или паровую коляску.

— Закончил? — обернулась она. Силуэт Иглао расплывался на фоне темных зарослей. Указала на калитку, сказала: — За ней — старайся не отставать, время опасное. Отбиться я при случае смогу, но если мы потеряемся…

— Кричать?

— Ни в коем случае. Сама найду, понял?

Расценив движение головы висельника, как согласный кивок, Юстина вышла за калитку: осмотрелась, прислушалась, поманила зажатым в руке клинком.

Тишина стояла оглушительная. Ей никогда еще не приходилось попадать в песчаные бури. Лишь по рассказам сестер знала насколько трудно ориентироваться при этой напасти. И вот впервые оказалась в похожей ситуации…

Минут десять они шли вдоль ограждения, потом свернули к близлежащим домам. Миновали колодец, из которого несло затхлой влагой; остановились у узкого, вопреки обыкновению — трехэтажного, в одно окно, — здания. Табличка над входом гласила об аптекарской, готовой принять страждущего в любое время дня и ночи. С землей в Сар-городе туго, каждый строит и перестраивает, ориентируясь лишь на собственные желания и возможности.

— Попробуй достучаться до хозяев, — сказала Юстина, снимая капюшон и повязку с лица. Ткань намокла от выдыхаемых паров, забилась мелкой пылью — дышать становилось все труднее. — Тебе лекарства нужны, долго так не протянешь… А я пока транспорт поищу.

— Спасибо за заботу, госпожа, — смиренно ответил висельник. — Но вряд ли они помогут. Если хозяева пустят меня, что вряд ли при нынешней непогоде, как же ты попадешь внутрь?

— Не переживай, — усмехнулась Юстина. — Уж я-то найду действенный способ… Тихо! — шепнула она, затыкая ему рот рукой и с силой вжимая в вымазанную глиной стену. — Идет кто-то.

Она вслушалась, пытаясь уловить направление, откуда приближалась частая дробь шагов. Человек бежал, рыдая в голос; звонко отстукивали о камень каблучки. Девушка. Плачь ее ручейком просачивался сквозь плотные слои пыли.

На всякий случай Юстина приготовила клинок к бою, слух может и обмануть.

Наконец впереди появилась размытая тень: вынырнула из переулка на противоположной стороне улицы и помчала прямо, не разбирая дороги. Спотыкаясь, размазывая по мокрому лицу грязь и придерживая почему-то спадающую при малейшем движении юбку. Лет двадцать ей было.

Пробежав мимо, она остановилась у колодца. Словно почувствовав чужое присутствие, обернулась и посмотрела туда, где стояли дочь Тысячеглавой с замершим у стены висельником. Долго всматривалась перед собой — очевидно, взвешивая все «за» и «против», но подойти так и не решилась. Двинула прочь, по дороге, которой они только что пришли.