Александр Шапочкин - Осколки клана, том 2 [СИ]

А вот добрая душа Алёнка, тихо плакала, вытирая глазёнки платочком, явно проникшись трагедией чужой жизни, периодически неосознанно, неосознанно сжимая мою руку своими пальчиками словно тисками. Живица из новообретённого ядра, хоть и была альфастихийной, но хлестала чуть ли не в два раза круче, чем у «почти тёски» Елены, мир её праху. А соизмерять её, направлять и укрощать самостоятельно, девушка ещё не научилась.

«Всё-таки её неграмотный отец, подложил окружающим ту ещё бяку, нарекая дочь Ольгой, а затем, называя постоянно Алёной, при том, что семья, как я понял, до её своеобразного бунта с поездкой в Москву слушались его беспрекословно. Из разряда: „Алёна – так Алёна!“ – подумал я, отвлекаясь от мрачных мыслей. – Блин, похоже, Алёнка опять распереживалась, мало того, что примеряя на себя чужую судьбу, но ещё и вновь представляя, чтобы случилось с ней самой, не наткнись я тогда на неё на вокзале».

Тут нужно благодарить Маргариту Юрьевну, которой отдали на воспитание это совершенно наивное и бесконечно доброе и верящее в людей дитя, которое я отбил у бандитов на Савеловском Вокзале. Это надо же было поверить откровенным бандитам, что они «знают её батюшку…» Вот только приняв на себя воспитанницу, опытная гувернантка сразу поняла, что перед ней не банальная посадская дурочка. Просто характер у девушки такой. А, потому, не ломая её через колено, нащупала талант, дала кое какие знания и вроде бы, прошло совсем немного времени, а получился вроде бы такой же, но совсем другой человечек.

Мои размышления, вяло тёкшие под рассказ женщины, о её трудной и однообразной жизни, тем не менее, не мешали мне вслушиваться в то, что рассказывала Елизавета Всеволодовна. Детство, её в общем-то сводилось к тому, что когда никто не видел она тренировалась как умела ещё по жизни у Бажовых и как успела, научит её двоюродная сестра, в остальном же были бесконечные уроки послушания и покорности «Высшей расе». Своеобразно убогой концепции о том, что не просто люда, а даже одарённые не равны между собой от рождения, которую, предки Золотаров в давние века притащили с собой из Центральной Европы и до сих пор практиковали в своём клане, считая всех Москвичей людьми чуть ли не третьего сорта.

В тот момент, когда она рассказывала об этом, Ольга Васильевна поймав мой взгляд, легонько пошевелила пальцами, лежавшей на столе руки, что значило подтверждение сказанных сейчас слов. Мол: «Сказанному верить в полной мере. Такое в этом клане практикуется».

Таким вот, «необъективным» знакам опекунша учила меня довольно давно, особенно агентируясь на том, чтобы я не сосредотачивался на её кистях во время важных переговоров, высматривая особые сигналы.

Зато сынишка, на время, перестав дуться из за трёпки, да и вообще внимательно прислушивавшийся к нашему разговору, посмотрел на мать с удивлением. Явно хотел что-то ляпнуть, а затем вдруг нахмурился, о чём-то задумавшись и слишком уж порывисто отвернулся. Он вообще себя порой очень странно вёл. То как разбалованный ребёнок лет шести, постоянно чего-то требующий, а вот во время монолога, за который он получил воспитательную порку, мальчик выглядел и звучал, куда как старше своего возраста. Лет на двенадцать, тринадцати, умеющий правильно строить фразы и вообще рассуждать «почти по-взрослому». Вот и сейчас можно было бы ожидать какой угодно реакции, но только не того что он в этом возрасте сдержится и тут же попробует что-то там осмыслить.

В любом случае, история Елизаветы продолжалась, но если её сын сейчас старательно вслушивался, то дочь – откровенно клевала носом, всё-таки время для ребёнка, да к тому же сытого было ну очень позднее. И, тем не менее, гостья продолжала свой рассказ.

Её в семнадцать, отдали в гарем молодого господина, наследника клана, но забеременеть очень долго не получалось. Впрочем, не по её вине, а потому, что её мужу, а она считала его именно таковым, постоянно подвозили всё новых и новых наложниц, как пленных чародеек из других полисов выкупленных через аукционы Перевозчиков, так и просто красивых девушке из простецов. Однако, однажды у него хватило времени на давно позабытую игрушку и он наконец зачал ей дочь.

Родившуюся первой девочку, сразу же не отняли. Не было у неё признаков золотниковского клана, но и явные бажовские черты отсутствовали. Так – серединка на половинку, и примерно с шести лет, забрав малышку, у матери, младшая ветвь елана начала планомерно прививать ей роль низшего существа, которая целовать должна землю по которой ходит кто то из Золотниковых. Оказалось, что у нашей маленькой гостьи даже имени как такового нет, хотя мать назвала её Катей. Но, клане, отдалив от родительницы, её назвали или «Эй ты!», от чего она охотно откликалась на «Эй», или среди детей «Блетс». Это непонятное слово у Золотниковых почему-то было синонимом понятия «заплатка», ведь девочка обычно донашивала за другими детьми из младшей ветви их вещи, что было нормально для рабов этого клана.

Совсем по другому обстояли дела у её младшего брата. Который, сейчас, как-то совсем не по детски щурясь, как-то по новому рассматривал свою совсем скуксившуюся и неуютно чувствующую себя под нашими взглядами сестру. Но при этом, старался делать это так, чтобы никто не заметил его внезапно вспыхнувший интерес.

Рассказать что-то ещё о нём, Елизавета просто не могла. Забеременела повторно она где-то, через шесть лет, родила и тут же попрощалась с первым сыном, у которого были ярко выраженные черты Золотниковых. А ещё спустя почти столько же, пустой и бесцельной жизни, полной изнасилований со стороны регулярно посещавших вроде бы как принадлежащий только Главе гаерем мужчинами клана и нескольких абортов проведённых их чаровниками… случилось то чего она уже не ожидала.

В тот день, чуть более девяти месяцев назад, супруг расщедрился поделиться ею и ещё десятком женщин с компанией своих друзей. Из разряда «уже не жалко». В ту долгую ночь, побывала она и с ним, после нескольких таких же ужравшихся в хлам, но совершенно незнакомых мужиков и снова понесла.

Меня, в тот момент, откровенно потрясло то, с каким безразличием она рассказывала об таких фактах своей биографии. Точно так же как промелькнувшее на мгновение выражение глаз Ольги Васильевны, абсолютно не понятное, но явно не осуждающее или пренебрежительное. Мне… кажется… даже, показалось, что она в чём-то завидует нашей гостье! Вот только представить себе мою опекуншу, пожелавшую оказаться на месте насилуемой рабыни – было просто-напросто невозможно!

Только тот факт, что за ними следили и что с определённой вероятностью новый ребёнок мог быть от главы клана, позволил сохранить ей жизнь и получить разрешение родить. Так что неделю назад появившийся на свет мальчик, которого она назвала Всеславом, и судьбой которому было предначертано умереть. Всё было довольно просто – неизвестно, кто оказался отцом ребёнка, да никого в клане, это и не интересовало потому как, младенец нёс ярко выраженные черты Бажовых.