Дмитрий Осокин - Дракоши

— Иринка, длинную палку!

— Ручку тебе от швабры! Ох, гады…

- Брось ему палку, Куб!

— Батюшка, Кубик, поберегитесь!

Очевидно, Княже то ли гопницким, то ли восточным каким приемом раскрутил длинную деревянную палку: послышался характерный свист, голоса смолкли, а ставший уже чисто нелюдским писк начал изредка прерываться шмяканьем прямых попаданий.

— Отлично, Княже!

Они что, забыли обо мне? Эти идиоты еще и аплодируют!

Мою мысль подхватил и сам Княже:

— Идиоты! Пусть Ириша прикрывает меня со спины, а вы выручайте Димку!

Уже как во сне я увидел кинувшихся в мою строну Батюшку и Кубика, но они, расшвыривая дракош, как Аяксы троянцев, приближались ко мне медленно, будто водолазы по дну. Все происходящее стало казаться совсем уже бредом, и это впечатление усугублялось тем, что, как в кошмаре, на сопротивление меня уже не хватало. Поэтому я даже удивился, когда ощутил вдруг щекой шершавые советские обои. Дракоши прижали меня к стенке коридора напротив большой комнаты — там их тоже было уже предостаточно. «Бедный Юхан, опять прибалтам ни зачто вломили, — мудро подумалось мне, — бедный я». Но для меня еще существовали шансы на спасение. Боевой мат Кубика приближался, и я уже подумал о том, что у электрических гадин отобьют их добычу. Но тут стена начала вдруг медленно исчезать! Мне подурнело еще больше. Тщетная попытка освободиться, привстать, пошевелиться…

И еще один удар током.

Последним, что я успел заметить, были удивленные лица моих друзей.

Стена окончательно исчезла, в нос ударил резкий запах тушёных спичек, и тускло-лиловое мерцание скрыло от меня всю привычную обстановку. Вместе с добрым десятком — чертовой дюжиной, — липких буроватых дракош, я очутился в странном и жутковатом пространстве: в нем не было ни стен, ни пола, ни потолка, ни земли, ни неба. Безграничной глубины и высоты не было тоже: все тонуло в каком-то клубящемся лиловом мерцании, и стоило одному из моих конвоиров отойти ют меня метров на пять, как он просто исчезал с моих глаз… Как будто все вокруг было заполнено лиловым дымом. Но это было именно нерезкое мерцание оно окутывало все, тускловато светясь. Клубящееся полупризрачное мерцание! Отовсюду шли непрекращающийся писк, покряхтывание, скрежетание и прочие шумовые эффекты — ну прямо Шнитке… или духовой квинтет Шенберга на ржавых трубах водопровода и миелофоне!

Я поежился, чувствуя, что электрошок проходит, попробовал начать совершать движения руками, ногами — и у меня это получилось! Даже мои конвоиры, видневшееся рядом, никак не отреагировали…Подобрели? Я огляделся. К вони почти уже привык. Если кто не знает, в виду распространения зажигалок, тушёные спички пахнут серой и чуть фосфором. Присутствовал и ёще какой-то оттенок аромата… «тушёные в моче спички», — я взглядом проверил свои джинсы: нет, не опозорился.

Стало понятным выражение: «ни дна, ни покрышки», — когда я, с грехом пополам согнулся, то даже, свободно проведя рукой по подошве своих «пумовских» тапочек, не ощутил под собой никакой твердой опоры, а ведь было впечатление, что я на чем-то стою. «Где бы найти космонавта — проконсультироваться насчёт невесомости?» — подумалось мне.

Хотя на невесомость, как она представлялась мне с детства, было не очень похоже: несколько резких движений не создали никакого реактивного эффекта! Когда я подпрыгнул, то медленно возвратился потом в родное положение, а когда попробовал спускаться, как по воображаемым ступенькам, то у меня и это прекрасно получилось. Ступеней, конечно, никаких не появлялось, их просто не было, но — я по ним спускался. Дракоши последовали за мной на некотором расстоянии, их поведение явно стало более индифферентным.

Я подпрыгнул еще раз, представив, что мне нужно схватиться за перекладину, — мой кулак сжал воображаемую цель, и я остался «висеть»! Попытался спрыгнуть — короткий полет вниз, — и вновь мои ноги стоят в мерцании, как на асфальте. Черт знает, что за местность такая! Пошел налево — мерцание не ослабло, пошел направо — опять-таки ничего другого не нашел. Стал идти вверх (тело мое при этом приняло перпендикулярное первоначальному положение) — и там все тоже самое. «Странная, должно быть, плотность у этой атмосферки, — подумал я. — Мерцающая пустыня лобачевского пространства!»

И никаких ориентиров и миражей, если, конечно, не считать таковыми проворно передвигавшихся по всему пространству дракош. И никаких результатов! Хотя некоторый эффект моя физическая разминка все же дала: как только я собрался прыгнуть головой вниз, словно в воду, дракоши облепили меня вновь. Током они больше не били, просто липкими тельцами своими как бы взяли под контроль любые возможные мои резкие телодвижения. Пугаться их мне очень не хотелось:

— Что же вы делаете-то, падлы? Что нужно вам? — спросил я, борясь с каким-то нехорошим предчувствием внутри себя. — Вы в Бога-то веруете? Зюганова уважаете? А ну, возвращайте меня, плохиши, срочно в обратно! Я в ЦК на вас жаловаться буду! А ведь могу и демократам заложить, плюрализируют вас! Или приватизируют, что страшнее..

В ответ «плохиши» невразумительно запищали в одной тональности.

— М-да… С вами коммунизм свободных рыночных отношений не построишь! — пошутил я, но тут же признался:

— Это я шучу, не обижайтесь, глазастые…

Последняя фраза прозвучала у меня как-то безнадежно. Напасть на них первому? Нелепо. Дракоши уже не проявляли особой агрессивности, но совладать с ними здесь, на территории врага, было делом невыполнимым. Казалось даже, что теперь они сновали вокруг меня, словно охраняя… От чего-то или для чего-то? С каждой секундой становилось тревожнее, я начинал ощущать засосы страха — там, под ложечкой. И еще это невыносимое пищание!

Внезапно жуткий утробный вой раздался где-то неподалёку. Дракоши засуетились вокруг меня со все возрастающей скорость. Я судорожно начал искать по карманам хоть какое-нибудь подобие оружия — перочинный нож или, например… но обнаружил только коробок спичек. Здесь мне не Кин-дза-дза, это я понял, но спички заныкал поглубже.

Дракоши не обратили на мои рукопуляции никакого внимания, взяв меня в плотное кольцо диаметром около трех метров. Вой перешел в крик, которым принято называть нечеловеческим, крик боли и ненависти. Однако казалось, что такой вопль мажет скорее исходить из глотки человека, а не чудища. Из глотки доведенного, болью до отчаяния человека. Неужели так у них кричат гости… типа меня?

Дракоши почти перестали пищать, а мне показалось, что их усики зашевелились уже не агрессивно, а настороженно. Видимо, этот вопль им тоже не очень нравился. Они начали кружить, вокруг меня с такой скоростью, что кольцо безопасности превратилось в сферу — и я был в самом центре шара из пищащих дракош. На всякий случай я вытащил одну спичку, оставив коробок приоткрытым. Кто бы не набросился на меня сейчас, сунуть ему подожженный коробок спичек в какое-нибудь уязвимое место казалось мне не лишним.