Алексей Баев - Цок [СИ]

Предо, похоже, захлестнули чувства. Он поставил локти на стол, упёрся кулаками в подбородок, из глаз его выкатились блестящие слезинки. Да и Машу перестал раздражать этот странный незнакомец. Нет, она вовсе не относилась к его словам серьёзно, но с удовольствием слушала звучание удивительно красивого голоса, в котором то шелестела юная весенняя листва, то грохотала свирепая морская буря…

— Знаете, Маша… — расслабленно проговорил Предо, но сразу же опомнился, встрепенулся: — Покорно прошу простить меня, Мария Борисовна, обещаю — этого больше не повторится! Я чужд фамильярности, но иногда…

— Да что вы, Предо! — смутилась хозяйка. — Конечно же, я Маша. Никто по имени-отчеству меня не зовёт.

— Правда? — в глазах гостя засветилось неподдельное счастье. — Вас можно звать просто Машей? Ну, тогда уж пойдём до конца — не люблю полумер. Давайте быстренько выпьем на брудершафт и перейдём на «ты». А?

Маша не смогла сдержаться. Рассмеялась. Да уж, хорошенький переход от робкой почтительности к разнузданному нахальству. Да он просто дурачится, гад!

— Предо, вы потрясающий…

— Я знаю!

— Подождите же! Дайте мне договорить. Вы — потрясающий наглец! Но что-то в вас есть…

— Живое?

— Да. Живое. Пожалуй, это самое подходящее слово. — Маша поискала взглядом бутылку. — Что ж, выпьем на брудершафт и перейдём на «ты»… Постойте! Давайте к главному, а то я боюсь, что сон кончится и…

Предо печально улыбнулся.

— Машенька, милая моя… Неужели вы ещё не поняли, что не спите? Всё, что происходит здесь и сейчас гораздо интереснее, чем в любом сновидении. Очнитесь, Маша! Ау-у! Может, вас ущипнуть?

Она недоверчиво посмотрела на Предо. Ну конечно, кто в каком сне скажет, что всё там неправда?

— И всё-таки, я докажу вам, недоверчивая вы натура, что я вовсе не галлюцинация. А вы… бодрствуете, — сказал странный гость и сосредоточенно нахмурил лоб. — Точно, так и сделаем, — произнёс он куда-то в потолок, затем обратился к Маше: — Вам Терпилов когда-нибудь снится? Знаю, знаю, что нет. Итак… Прошу жаловать, хоть любить и не принуждаю… Терррпилов!

Как гром среди ясного неба из прихожей раздался звонок. Маша вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Встала из-за стола и пошла открывать. Оттянув защёлку, распахнула дверь. На пороге стоял, покачиваясь, Вадим. Вдрызг пьяный, с откупоренной бутылкой шампанского в одной руке и увядающим букетом переломанных и некогда жёлтых хризантем в другой…

Терпилов принадлежал к той категории людей, которым легче дать (извините за грубую прямоту), чем объяснять причину отказа. Он почти никогда не обижался на то, что люди компанейские или просто лёгкие считают его обычным занудой. Ощущал себя этаким монстром общения, который бесчисленными своими аргументами задавит любого противника в любом же споре. Не понимая, что полемизировать с ним нормальный человек не станет по причине той смертной тоски, которую навевают пространные речи ни о чём. Вадим приписывал быструю капитуляцию соперников умению вести риторику. Ну, и собственному уму. Недюжинному.

По правде сказать, Терпилов глупцом и не был — школу закончил с медалью, институт — с красным дипломом. Да ещё и две кандидатские диссертации защитил на не сочетаемые между собой темы — городское водоснабжение и политическая история. В разных университетах, естественно.

Вообще, вторая тема в жизни Вадима была не столь специальностью, сколько хобби. Нет, даже не хобби, а этакой фишкой. Он вполне искренне верил, что любой вид власти — будь то абсолютная монархия или классическая демократия — рано или поздно приведёт себя к уничтожению. В душе противореча себе же и будучи человеком от природы властным, он всячески скрывал это за маской пассивного анархизма, хоть особо и не чтил взгляды ни Прудона с Бланки, ни Бакунина, ни Кропоткина. Однако изданные труды названных практиков и теоретиков держал дома на самой видной полке.

Больше всего на свете Терпилов любил две вещи — деньги и бывшую жену. Машу. Нет, мы вовсе не оговорились, назвав вещью человека. Почему так? Ну… какие-то живые чувства Вадим к Марии конечно испытывал, но больше — он просто хотел обладать ею, вернуть её, как утонувший во время купания золотой перстень с дорогим бриллиантом. Или похищенную кредитку. Несколько лет назад супруга была самым ценным экспонатом в его коллекции редкостей. Может, кстати, и потому, что к деньгам относилась чересчур равнодушно. Помнится, когда Маша только устраивалась на работу в терпиловскую фирму, на вопрос — какую зарплату она хочет — девушка безучастно пожала плечами и ответила: «Какую предложите, на ту и соглашусь». Такого ответа в ООО «Парагвай» раньше не слышали — было в нём что-то… да, да, анархическое, но, отнюдь, не рабское или заискивающее. Вадиму тогда это жутко понравилось. Нет, не из-за жадности, присущей большинству работодателей, а из-за верно угаданной жизненной позиции соискательницы, которую он и сам бы выбрал, если б, конечно, был способен на самопожертвование. Но бизнес есть бизнес: не любишь деньги — грызи гранит наук. Или мети двор.

Вообще, с названием фирмы — «Парагвай» — вышла забавная история. Терпилов, реальный хозяин предприятия, ещё до его основания решил, что не станет занимать высшую должность, а ограничится постом коммерческого директора. Генеральным же сделал друга детства и младшего компаньона — Виталия Самарина, которому и поручил заняться оформлением документов, регистрацией общества с ограниченной ответственностью и прочей канителью, а сам, умаявшись от беготни, укатил на пару недель под Астрахань. На рыбалку.

Оговоримся, что фирма собиралась заниматься поставками бананов из Южной Америки. Из того самого государства, что до сих пор известно под названием Республика Эквадор. Так, не мудрствуя лукаво, по имени целой страны предприятие назвать и договорились. Эквадором. Но Виталик, человек с засевшей в голове виртуальной пулей, естественно что-то забыл. А прочее перепутал. Тревожить компаньона по пустячному поводу он не хотел, да ещё и в досотовотелефонную эпоху сделать этого просто не мог физически, и решил вопрос в буквальном смысле методом тыка. Сидя перед атласом над географической картой материка-партнёра с закрытыми глазами, он наугад опустил на неё палец и попал точнёхонько в Уругвай, потом закрыл книгу и, чтобы снова не забыть, тут же записал в блокнот памятку — «ООО Парагвай». Понятно, что логику здесь искать бесполезно, но «рифма» присутствует однозначно. По приезду Терпилов на Самарина хотел было рассердиться, но, увидев невинный взгляд приятеля, лишь махнул рукой. Ну что взять с идиота?