Игорь Осипов - Охотники на попаданцев [оптимизирована обложка] [publisher: ИДДК]

– Стоять! Стрелять будем без предупреждения!

Пришлый вздрогнул и медленно повернулся, обведя нас каким-то растерянным взглядом, а потом к растерянности добавился испуг. Молодой парень, которому ещё и двадцати лет не было, попятился и чуть не поскользнулся на мокрой траве.

– Бросить оружие! – снова прокричал я, выставив вперёд левую руку с зажатым в ней кинжалом и положив поверх упрятанного в броню запястья цевьё обреза.

Пришлый опустил глаза и начал рассматривать свой пистолет-пулемёт так, словно в первый раз в жизни его видел.

– Брось его и руки за голову!

Парень разжал пальцы, позволив воронёному оружию упасть в грязь под ногами, а я осторожно подошёл поближе, внимательно рассматривая задержанного. Сразу бросилась в глаза кровь, пропитавшая левый рукав, и узкий тонкий разрез на ткани, словно его чем-то распороли. Форма была грязная и мокрая, словно пришлый кубарем скатился по глинистому берегу в реку. Сам он был бледный и тяжело дышал. Наверное, пострадал во время ночной стычки. И ещё мне подумалось, что он не был похож на робота. Даже такого совершенного, что может притворяться человеком.

– Зачем я здесь? – вдруг произнёс пришлый, и от такого вопроса я сам растерялся.

Неужели он попал под попаданческую амнезию? Тогда он должен быть на нашей Земле совсем недавно.

– Ты помнишь, кто ты? – сделав ещё один шаг, спросил я.

– Да.

– Как тебя зовут?

– У меня нет имени, – ответил парень, пожав правым плечом, а потом сморщился и приложил ладонь к левой руке.

– Ты его забыл?

– Нет. У меня никогда не было имени, только персональный мнемокод, – негромко ответил пришлый, а потом повторил свой вопрос: – Зачем я здесь?

– Значит, ты не помнишь, как здесь оказался?

Парень поглядел по странам, словно собираясь с мыслями, а потом ответил.

– Я всё помню. Ночью вы пришли. Привели внесистемную. Мы должны были убить её и вас. Потом эвакуация подсистемы. Потом сбой обновления мотиваторов, – произнеся ровным усталым голосом свой монолог, он замолчал на секунду, а потом поднял на меня глаза и спросил: – Зачем я должен был вас убить? Я не понимаю.

– Я думал, это ты мне расскажешь, – хмуро процедил я сквозь зубы, так как ситуация начинала раздражать всё больше.

Ведь вместо ответов получаю только скупые и абсурдные вопросы, и непонятно, он так хорошо прикидывается дурачком, или действительно не понимает сути происходящего.

– Я не знаю, – продолжил парень, начав перечислять незнакомые понятия: – Ошибка обновления блока мотиваторов. Ошибка блока самоликвидации. Ошибка обновления нейродрайверов. Запуск резервной процедуры самоликвидации.

Закончив говорить, пришлый уставился сперва на валяющееся у него под ногами оружие, а потом на ствол моего обреза, и медленно наклонился, взяв пистолет-пулемёт.

– Эй! Брось его! Стрелять буду! – закричал я, сморщившись от легкой головной боли, так как в этот момент Марк Люций внутри меня опешил и отступил на задний план.

Он привык убивать, и смерть врага для него так же естественна, как дыхание, но сейчас была ситуация, в которой жизнь врага ценнее смерти. А ведь если он направит оружие в мою сторону, я вынужден буду убить важного свидетеля. Оставшийся в неком подобии одиночества и вышедший на передний план Евгений Тимофеевич лихорадочно соображал, как поступить. Парень же тем временем приставил ствол к виску.

– Почему я должен умереть? – вдруг произнёс пришлый дрожащим голосом. На его глаза навернулись слёзы, а дыхание стало частым и прерывистым. – Я не хочу умирать.

Нелепость происходящего была совершенно немыслимая. Он не хотел стреляться, но при этом держал ствол у виска и шептал о самоликвидации. Полный абсурд.

Времени на размышления больше не оставалось. Я выдохнул, сдвинул ствол левее, и выстрелил. Пришлый вскрикнул и выронил оружие, а потом схватился левой рукой за правую ладонь, только что простреленную насквозь. В следующий миг я бросился вперёд и сшиб этого дурного попаданца с ног. Парень отлетел в траву, как бильярдный шар, по которому попали кием.

– Сашка, держи его!

Никитин понял меня правильно, и быстро подскочив к горе-террористу, придавил оного, уперев ему в грудь приклад длинной винтовки. Я же дёрнул за рукоятку срочного сброса кирасы и выскочил на сырую траву. Ноги сразу намокли, но я не обратил на это внимание, и вынул из ослабшей хватки механической перчатки клинок, надрезал рукав и с силой дёрнул его. В пальцах остался клок светло-серой плотной ткани, а из-под содранного ногтя большого пальца потекла кровь. И в такие моменты я очень радуюсь, что не чувствую боли.

Потянув ткань за края, я оторвал от неё длинную полосу, на которой остались красные капли. Полученный лоскут упорно не хотел залезать пленнику в рот, а при процессе разжатия челюстей казалось, что он откусит мне пальцы. Засунув кляп, я прижал раненую руку пришлого к земле коленом и начал наматывать на неё тугую повязку, позволяющую остановить кровотечение. Пленник попытался вырваться, но не смог, будучи придавленным Сашкой, который опустился на колени и упёрся в террориста ладонями. Вылезти из-под кирасира было равнозначно тому, чтоб сдвинуть в сторону сейф.

Я наклонился над лицом пришлого, который мычал сквозь кляп и дёргался, а потом похлопал по его щеке.

– Ну всё, парниша, сейчас ты от нас никуда не денешься.

К тому моменту, когда мы донесли пленного до особняка, все, кто спал, проснулись и собрались в столовой. Кухарка Маша бегала на кухню и приносила тарелки, кружки, кастрюли с разной едой. Ольга с некой толикой безразличия ковырялась в омлете с ветчиной. Анна ела картофельную толчёную картошку со свининой поджаркой и оливками из моего запаса. Воспитанница института благородных девиц пыталась наверстать упущенное в учебном заведении время и попробовать всё вкусное. Настенька залила манную кашу знатной порцией вишнёвого варенья и запивала всё это сладким какао. Мужчины больше налегали на котлеты. Перекрученное на мясорубке мясо было для них в новинку, как и диковинная картошка. Огнемила сидела и чинно пила кофий из моей, между прочим, чашки, и с умным видом листала шуршащие свежей бумагой утренние газеты. Не знаю, умела ли она читать наше письмо, но фотографии разглядывала очень внимательно.

При нашем появлении все замерли и с любопытством уставились. Я осторожно, чтоб не сломать стулья, протопал в грязной кирасе к дальнему углу и пододвинув ногой стул, посадил на него парня, связанного обычной бельевой верёвкой, сорванной нами с жерди в одном из дворов трущоб. Тот со стоном чуть не завалился набок. И пришлось от этого придерживать пленника за плечи. Зашедший следом Сашка, тоже испачканный размазанной травой и жирной грязью, особенно на коленях и локтях, нёс его оружие.