Добрый Эээх - Интуит

Но не в награде дело. Подчинение и иллюзии... с одной стороны, Кон ничего подобного не демонстрировал — если не считать все произошедшее той самой иллюзией, — с другой, во всем, что связано с этим залетным гостем, чувствовалось нечто большее.

Его же явная неосведомленность о раскладах сил превращала почти случайное знакомство в отличный шанс, не воспользоваться которым будет ошибкой.

Что ему эти деньги, которые через десятые руки предлагает неизвестный аристократ? Даже получив такой куш, его еще нужно удержать. Да и не сочтет ли заказчик, что проще избавиться от исполнителя?

Тот, кто руководствуется только алчностью, долго не живет. А Змей собирался жить очень долго. У него есть цель получше. Если он прав, и обе истории связаны, то Кон может стать хорошим партнером. А сведения о заказе, которые Змей ему передаст в полном объеме и даже добавив кое-что от себя, станут фундаментом их сотрудничества.

"Нужно узнать, кто возьмется за это дело". — Кивнул сам себе тот.

Если будущий партнер будет решать проблемы так же, как решил свои разногласия с группой Злого, то эта затея начнет отбиваться буквально с первых же дней. Места под солнцем всегда не хватает на всех желающих, так что устранить нескольких конкурентов чужими руками — никогда не будет для него плохой идеей. В мутной воде всегда есть шанс собрать хороший улов.

Осталось лишь дождаться момента, когда Кон вновь выйдет на контакт.

Если же интуиция его обманула, то ничего страшного, опять же, не произойдет.

Владелец кабинета машинально потер затылок. Давненько ему никто не угрожал смертью, и он успел отвыкнуть от этого ощущения, когда лишь одно нажатие курка может перечеркнуть все.

Тем, кто этого не испытывал, никогда не понять.

В прошлую встречу он уступил эмоциям. Слишком нагло вел себя гость. Интуиция кричала набатом, и он старался удерживаться в рамках рационализма. Однако все так или иначе подошло к тому моменту, когда поступить по-другому было нельзя.

Этот мир готов принять многое... даже поражение от более сильного. Единственное, что не подлежит прощению — проявленная слабость.

Змей разжал сведенные злостью кулаки.

Эмоции... Они и сейчас советуют отомстить за те секунды, но делать этого он не станет. Не сейчас.

В этот раз владелец помещения не будет им поддаваться, а станет действовать согласно уже определенной стратегии. Что до мести, то это блюдо, которое не подают горячим.

У змей очень холодная кожа, у них нет лишних эмоций. Они скользят повсюду, ищут добычу с помощью языка и... кусают тех, кто выглядит достаточно аппетитно.

— Я в порядке. — Стараюсь произнести эту фразу как можно более твердым голосом, не смотря при этом в сторону сестры, стоящей чуть в отдалении от кровати.

Едва ли поверит, но надо же ей что-то сказать. Я бы и сам себе на ее месте не верил. Представляю, как выгляжу сейчас со стороны. Откат от Очищения в этот раз вышел выше любых похвал.

— Принеси холодной воды. — Прошу едва не ревущую девчонку. Больше, чтобы отослать ее от себя на время, чем из-за жажды.

А пока Изуми ушла, есть минутка перекинуться парой слов с Эмилией.

— Насколько все плохо? — Спрашиваю бывшую слугу, посмотрев той прямо в глаза.

— Сам-то как думаешь? — Взгляд она не отвела, но по лицу скользнула тень эмоций. — Ты заставил нас переживать этой ночью. — Та кинула взор на мою постель, что была щедро сдобрена моей кровью и потом.

Порванный пододеяльник, снятая стружка с деревянного подлокотника — об него я этим утром переломал все ногти на руках, — а на подушке остались разводы, по типу тех, что бывают, если в нее кто-то долго ревет. Но мои большей частью состояли не из слёз, а из крови.

В общем, если не знать предыстории, то выглядело все так, будто тут разделали здоровенный кусок мяса.

"Надо бы умыться, а то глаза до сих пор слипаются от подсохшей крови". — Проплыла отстраненная мысль.

Очищение. Эту технику нельзя применять так часто. Это оружие последнего шанса, а не забава. Вот только без него я бы тупо не смог уйти. Заигрался, а потом стало слишком жаль терять результат...

— Что соседи? — Голос, вопреки стараниям, хрипит и больно режет горло.

— Полиция нас не беспокоила, если ты про это, так что думаю, что твои крики слышали только мы с Изуми.

— А я сильно... — Начал было задавать новый вопрос, но был прерван.

— Кричал? — Уточнила собеседница. — Достаточно громко, чтобы не дать нам уснуть. Что это было вообще?

— Откат от использования одной моей техники. — Пытаюсь подняться, но слабость и головокружение швыряют меня обратно. Кажется, на мгновение даже потерял сознание, потому как в тот момент, когда вновь предпринял попытку занять сидячее положение, от этого меня удерживало уже четыре руки.

— Лежи. — Приказывает девушка.

— Братик, что с тобой? — Повторяет недавний вопрос бывшей слуги моя сестра. — Может, нам нужно вызвать скорую помощь?

— Мы не можем этого сделать. — Отвечает вместо меня формальная хозяйка дома. И я благодарен ей за это, иначе очевидное пришлось сообщать уже мне. А это лишняя трата сил.

— Самое страшное позади. — Говорю им обеим, не раскрывая глаз. Не хочу лишний раз нервировать девчонку. У меня сейчас, должно быть, еще тот взгляд. Полопавшиеся капилляры, подсохшие дорожки от кровавых слез... красавчик, одним словом. — Мне нужно в ванную.

— Это не может подождать? — Спрашивает Эмилия.

— Нет.

То, как я добирался до цели, поддерживаемый с двух сторон моими дамами, отдельный разговор. Ноги не хотели меня держать, любую мышцу, при попытки ее задействовать, сводило судорогой, да и головокружение напомнило о себе с новой силой. Плюс меня еще и не слабо знобило, а кости ломило, как у какого-нибудь семидесятилетнего старика перед грозой.

М-да. Если использую в ближайшее время Очищение еще раз — умру. Тут уже без каких-либо сомнений.

— Будешь стоять и смотреть? — Сестренка нас тактично покинула, встав за дверью, а вот Эмилия повторять маневр не спешила.

— Обязанности хорошего слуги — всегда быть при господине. — Невесело усмехается та. Видеть, я этого не видел, но по голосу определил.

— Ты мне не слуга, а я — не твой господин. — Напоминаю девушке, погружаясь в воду. Стеснительностью я никогда не страдал, так что, если хочет глазеть, пусть глазеет.

— А жаль. — Раздается со спины.

И что творится в ее голове?

"А что творится в твоей собственной?" — Появляется ответная мысль. И та, вдруг, застревает раскаленной иглой.

Прохладная вода смывала боль. Да, мне все еще было хреново, но уже как с сильнейшего похмелья. Есть прелесть бытия почти ребенком — организм может сам по себе справиться с тем, с чем не смогло бы мое настоящее тело.