Карина Хелле - Прах к праху

— Ладно, — я хотел бы, чтобы у меня была другая одежда, не в которой меня нашли вчера. — Я буду готов через секунду.

Я быстро натянул штаны и футболку, думая, что скажет Перри насчет забега в магазин днем. Обычно она такое любила, и это было бы неплохо сделать в Нью-Йорке. Я отдам ей деньги, как только смогу сменить хотя бы трусы.

Я быстро собрался, думал, что она будет впечатлена, но она подошла и прижала ладонь к моей груди. Я тут же накрыл ее ладонь своей рукой.

— Что ты там делал? — спросила она, не желая менять тему.

Я тут же вспомнил кричащее отражение. Я подавил страх и изобразил улыбку.

— Дрочил, конечно.

Она прищурилась, но ответ ее устроил. Это хорошо. Она будет отличной женой.

Я сжал ее руку, и мы пошли в коридор, собирались в лифт, чтобы спуститься к ее родителям в фойе. Но, нажав кнопку, она передумала и сказала:

— Пойдем по лестнице.

Двери лифта открылись, он манил пустотой.

— Уверена? Он уже здесь…

В ее глазах появился страх, зрачки стали точками, но она отогнала его, как волосы, убрав их за плечо.

— Ладно, — сдался я и пошел с ней к лестнице, спустился по ступенькам с эхом. В каком бы здании ты ни был, все лестницы казались холодными, двери давили, словно запирали в тюрьме. Я не знал, почему не подошел лифт, я хотел спросить у шестого этажа, но она кивнула туда.

— Ада говорит, на этом этаже демон. Лифт останавливается здесь.

Я вспомнил отражение не совсем себя, улыбающегося, словно я собирался съесть себя заживо, по коже тут же побежали мурашки.

В другой раз я бы отметил, что это стало бы отличной серией шоу, что стоило это исследовать и снять, но шоу больше не было, и я этого не хотел. Я хотел быть подальше от сверхъестественного. Мне не хотелось иметь с этим дело.

— Просто отлично, — сказал я.

Вскоре мы вышли из бетонной тюрьмы лестницы в фойе, что было бы красивым, если бы не кричащие элементы. Графин огуречной воды — мило, но разве кому-то нужна была хаус-музыка в колонках или розовые подушки с бахромой? Думаю, нет.

И на белых кожаных диванах с этими подушками сидели мистер и миссис Паломино. И они не выглядели радостно.

Но они и не хотели нас убить, это уже было прогрессом. Обычно они смотрели на меня так, словно я описывал убийство щенков, даже если я здоровался. Конечно, дело было в том, что, стоило мне открыть рот при них, и все, что я знал, вылетало изо рта, приводя чаще всего к беде.

— Перри, — сказала ее мама и встала на ноги. Она выглядела отлично — я надеялся, что настанет день, когда я это ей скажу — хоть она и выглядела измождено, ее голубые глаза напоминали взгляд Ады вчера.

Она неловко обняла Перри. Перри застыла, не зная, что делать, и я мысленно просил ее взять себя в руки и радоваться теплу матери, пока это не прошло.

Но Перри, хоть у нее и был дар, не уловила эту мысль. Ее мать обняла ее и отпустила. Ее резкие северные черты стали строгими, может, потому что Перри не дала ей то, что она хотела. Я впервые понял, что их отношения были натянуты сильнее, чем Перри описывала.

Конечно, тепло и тревога не длились долго. Вдруг ее мать впала в истерику, кричала, как безответственно было нестись сюда, тратить деньги, рисковать сестрой. Все это время ее отец, Дэниел, смотрел на меня свысока в стиле мафии. Я научился не бояться этого со временем, но теперь он напоминал Пачино.

Они ведь были тут из-за меня?

— Знаете, — ее отец шагнул ко мне, — если бы вы просто полетели в Нью-Йорк, мы бы не переживали. Вы можете с Дексом делать все, что хотите, Декс сам за себя отвечает. Но вовлекать Аду… — он покачал головой, разочарованно отвел взгляд, сунул руки в карманы. — Я не знаю, чем вы думали.

Перри пыталась объяснить им, что произошло, но ее родители всегда плохо воспринимали правду. Как и все, даже мы. Так что пусть думают, что хотят. Они как-то смирятся.

Ее мама немного успокоилась, нервно взглянула на меня. Это было странно, обычно она смотрела на меня холодно. Я не привык к ее тревоге. Может, на лице все еще была кровь. Может, от меня воняло. Я коснулся плеча носом и вдохнул. Да. Пора купить новую одежду.

Я улыбнулся им.

— Раз вы тут, вы уже сняли номер? Почему бы нам не пообедать и не сходить по магазинам?

— Наш номер еще не готов, — строго сказал Дэниел.

Дверь лестницы открылась, спасая меня. Ада бросилась в объятия матери с широкой улыбкой на лице.

Ее мать крепко обняла ее, отодвинулась и сжала ее плечи, повторила лекцию, что дала Перри. Ада в этот раз обвинялась почти так же, как мы.

Когда все было сказано и сделано, Ада предложила родителям оставить сумки в ее комнате, пока их номер готовили. Я заметил, что она не упомянула Максимуса, что было хорошо. Рыжий был у них любимцем, когда Перри была одержима, но я не был уверен, что теперь все было бы хорошо. Девочка почти в шестнадцать в комнате с мужчиной, что намного старше?

Они даже не знали, что он был на тысячи лет старше, бывший бессмертный проводник. Хватило бы рыжего тридцати двух лет.

Ее родители унесли багаж к лифту, но Ада вздрогнула и поспешила к лестнице.

— Я вас догоню. Я на одиннадцатом этаже. Мне нужны упражнения, — она позвала Перри взглядом, но Перри покачала головой. Было бы странно, если бы мы все пошли пешком, когда лифт был тут.

Я не боялся сильно демона на шестом этаже — ее родители были страшнее и ближе — но Перри поежилась и смирилась. Она поймала мой взгляд и выдавила бодрую улыбку, что не совсем сработало.

Мы зашли в лифт с ее родителями и смотрели, как меняются цифры этажей, пока мы медленно поднимались. Это было более чем неловко, еще и тесно. Я ощущал их враждебность, сначала как дым, а потом как огонь.

Я думал, ненависть была от них. Но лифт вдруг остановился на шестом этаже, и ощущение усилилось, почти сжало мою шею и душило, и это точно было не от ее родителей.

Это было из-за дверей лифта.

Ждало меня.

— О, что теперь? — сказал ее отец, принялся тыкать кнопку лифта. Я ощущал взгляд Перри на себе, ее тревогу, но не мог отвести взгляд от дверцы.

А дверцы медленно раскрылись с металлическим стоном.

В конце коридора напротив нас стояла высокая мускулистая фигура, боком к нам, не шевелилась. Она была выше двух метров, с рогами на голове, что почти задевали потолок. Он был голым, напоминал человека и быка, твердый, подтянутый и черный. Я не был уверен, была это кожа или шерсть, но цвет был насыщенным, глубоким, словно я вглядывался во что-то, я не смотрел на что-то.

Оно повернуло к нам голову. Белые прорези глаз впились в мои глаза. Я не мог двигаться, дышать, думать.

Мы умрем.

Я умру.

Это я знал, как то, что солнце встает на востоке, а садится на западе.

«Тебе нужны ответы».

Я не знал, подумал это, или фраза сама возникла в голове. Голос без голоса.