Карина Хэлли - Вернуться живым

Как же сложно.

Да, было странно так думать после дня, проведенного за помощью полиции с поиском Митча и обезглавленных лам. А еще нужно было свозить Перри в местную больницу, чтобы ее раны осмотрели. Я уже не мог себя сдерживать.

И разве вы не кипели бы, если бы женщина ваших желаний сидела рядом в машине уже восемь часов в коротком топе, который никак не прикрывал ее чудесную грудь, что подпрыгивала на каждом повороте? Каждый раз, когда мы подпрыгивали на кочке на дороге, я чуть не выскакивал из штанов.

Да, день был непростым. Но Перри сама начала, когда прошла в мою комнату прошлой ночью, словно из моих самых отчаянных мечтаний. Я все еще был готов щипать себя, чтобы убедиться, что мне не приснилось. Но это меня тоже могло завести.

Проведя в горячей ванне мотеля дольше времени, чем советовали бы врачи, мы вернулись в комнаты, в глупые раздельные комнаты. Чуть не умерев от рук безумца и зубов чертового Сасквоча, я не хотел выпускать ее из виду. Я хотел, чтобы она была в моей кровати, в моих объятиях. К черту формальности и все, что случилось между нами — я нуждался в ней, как никогда прежде, и мог поклясться, что тоже нужен ей.

Но она пожелала мне хороших снов и ушла в свою комнату по соседству, закрыв дверь между нами. Казалось, она закрывалась от всего, что было, что могло быть. Казалось, лезвие гильотины опустилось на мое будущее, на наше будущее.

Я пытался смириться с этим, лежал на простынях мотеля, продумывая, как мне жить дальше. Я мог отвернуться от сердца, как делал много раз раньше, но, что забавно, в этот раз я боялся, что не смогу так сделать. Будто если я оставлю Перри, я потеряю любовь навеки. Драматично, да. Но я был Дексом Фореем, «драматично» было моим вторым именем, как и «Неудачник» и «Камень».

Я какое-то время думал об этом, размышлял, исполнит ли Перри угрозу съехать, как только мы вернемся домой. Я бы сделал все, чтобы она осталась, но не мог понять, что именно сделать. Она знала о моих чувствах. Я не мог быть еще честнее и понятнее там в лесу, отдавая ей сердце. Оно было у нее, но, похоже, Перри его не хотела. Я не мог винить ее, но и не мог сдаваться. Я слишком часто сдавался раньше. Я боялся, что отпугну ее, если не дам ей свободы, если помешаю. Она говорила, что нам, возможно, было суждено оставаться друзьями, и хотя я был не согласен, я бы смирился с этим, если бы мог оставить ее другом, а не потерять насовсем. Так она была бы со мной хоть в какой-то степени.

Я ничего не придумал, ощущал ее присутствие в другой комнате и желал уловить обрывки ее сна, как порой удавалось услышать ее мысли. Я встал, чтобы пройти в ванную. Я посмотрел на себя в зеркало, увидел свое отражение в темноте и мог поклясться, что в комнате со мной отражался кто-то еще. Это было лишь на миг, но мне хватило. Казалось, я знал, кто это был.

И я оставил свет включенным. Плевать, что это было трусливо. Лучше вести себя как девчонка, чем снова видеть умершую мать, и я подумал, что свет поможет. Но, как самый красивый призрак, Перри вскоре появилась у моей кровати, и ее дух разбивал мой страх, а ее тело разбивало мою решимость.

Она пришла ко мне, наполовину озаренная светом из ванной, и я не мог поверить в то, что произошло потом. Она разделась догола, и я увидел широкий изгиб ее бедер, маленькую талию и тяжелые груди, что молили взвесить их ладонями. Сказать, что я затвердел, — ничего не сказать. Я был из стали, и только это было прочным в море потрясения, в котором я тонул. Что вообще происходило?

Я вскоре понял. Она забралась на мое тело, скользя ладонями, прижимая груди к моей груди, вбирая меня. Она отпустила себя и забрала меня с собой, и я не мог просить большего. Нет, я мог попросить ее о большем, пока еще не показало уродливую голову утреннее солнце, но я быстро уснул с Перри в объятиях, держа ее так, чтобы никогда не отпускать.

Но мы не смогли проснуться медленно, теплая кожа к теплой коже, и я не успел понежиться утром, снаружи раздался странный шум.

— Декс Форей! — вопил кто-то, стуча в дверь. Я вскочил, чуть не забыв, с кем был в кровати. Я посмотрел на Перри, ее глаза были большими, она была раздражена. И все еще красива.

Я посмотрел на часы. Полвосьмого утра. Такая рань. Я с сочувствием посмотрел на Перри, быстро натянул джинсы и посмотрел в глазок. Снаружи стояли три копа. Не лучшее начало дня.

Они явно еще не были в горах и ждали, что мы покажем им сцену убийства Слюнтяя. Это было понятно, но они не думали, что двое приезжих, которых чуть не съели в их лесу, могли хоть немного поспать?

Не повезло. Капитан Козел расспрашивал нас почти всю прошлую ночь, и он рявкнул мне быть готовым через пять минут. А потом пошел к комнате Перри, и мне пришлось весело сообщить, что она уже была в комнате со мной. Им было все равно, что было обидно. Я думал, всем должно быть дело до того, что мы с Перри занимались сексом прошлой ночью от души. Может, стоило написать это самолетом в небе. Я знал, какому рыжему это нужно было увидеть.

Мы были заняты подготовкой к последней серии встреч с местным патрулем, так что не успели обсудить, что означала прошлая ночь. Я и не хотел говорить об отношениях сразу после секса, но было бы неплохо понять, что происходило между нами теперь, при свете дня, когда уже не правили гормоны. Хотя мои всегда были готовы править, и Перри завела меня, когда вышла из комнаты без макияжа на лице, в джинсах и мешковатом свитере. Важно был то, что под одеждой.

Мы забрались на заднее сидение джипа капитана Козла и слушали, как он описывал опасности леса, как экспедиции с ламами всегда вызывали подозрения, и как дочь Ригби Кристина была поймана с травкой как-то раз. Я его не слушал, я слушал Перри.

А она тоже его не слушала. Она сосредоточенно думала, кивая, чтобы копы думали, что она обращает внимание. Но я знал по тому, как ее брови были сдвинуты над носиком, что она их обманывает. И я слышал ее мысли.

Ладно, я услышал только две мысли, но этого хватило, чтобы мне захотелось статься в ее голове дольше.

Одна мысль была безобидной «Я хочу домой», и я надеялся, что она имела в виду наш дом в Сиэтле. Может, и нет. Считала ли она домом то место, или думала о доме ее родителей в Портлэнде? Она все еще могла желать переехать, и я не знал, стерла ли ночь секса это желание.

Другая мысль ворвалась в мю голову, и я не смог бы закрыться от нее, даже если бы попытался.

«Черт, как же это странно».

Когда я услышал это, мне пришлось прикусить язык, чтобы не спросить, что же странного. Я не хотел, чтобы копы подумали, что мы телепаты, как и не хотел привлекать внимание к Перри. Она знала, что я порой читал ее мысли, но лучше это не поднимать при других. Я не сдерживал себя, но знал, что Перри стала бы ради нас. И мне повезло, что она сидела и размышляла, не бросая на меня нервные взгляды.