Игорь Немировский - Поиск Патриарха [СИ]

… Слияние произошло столь быстро, что его вряд ли кто-то успел заметить со стороны. Едва оно завершилось, Эрик инициировал невозможную в других обстоятельствах трансформацию, морфируя до полной потери Образа — после объединения человеческий облик служил лишь помехой.

Его тело рассыпалось мириадами песчинок, серый цвет «Стикса» смешался с их алым оттенком. Словно подхваченные ураганом, они закручивались в тугие вихри, вздымаясь к небесам тёмной стеной. Внутри неё движение песка всё ускорялось, становясь неразличимым глазом; воздух наполнил неотступный, вкрадчивый шелест. Повеяло резким ароматом свежепролитой крови. Свет сохранившихся фонарей потускнел.

Миг спустя от особняка к князю устремился целый рой разнообразных заклинаний — отчаянно обороняющиеся парижане увидели новую угрозу. Он не стал защищаться. Вражеские чары врезались в тёмные вихри и погасли, не причинив вреда; перед стихией они были бессильны.

В ответ, отделившись от основной массы песка, хлестнула сухая, горячая волна, погребая под собой западное крыло. Звон разбитого стекла потонул в оглушительном треске камня.

Князь закрутил песок смерчем, подхватывая обломки стен и тела вампиров, — с той же лёгкостью он раньше взмахнул бы рукой. Парижане умирали один за другим, рассыпаясь пылью, их жалкие попытки сопротивления не могли предотвратить гибели; своих воинов Эрик отбрасывал прочь почти невредимыми. Благодаря могуществу духа чужие мысли лежали как на ладони, он не совершал ошибок.

Поднятый смерч дышал иссушающим жаром, вблизи западного крыла живая изгородь, окружавшая сад графа, вспыхнула. С неё пламя перекинулось на запутанный лабиринт зелёных дорожек — чтобы пожрать его постепенно, подобно подожжённому фитилю, расплетённые волокна которого сложились в причудливую вязь.

В воздух поднялись клубы дыма, смешанного со сладким пеплом сгоревших цветов. Вихри песка подхватили их, закружили, будто играя… И разорвали в клочья. Без остатка втянули в свой бешеный, с каждым мигом становившийся всё яростнее круговорот.

Князь ослабил хватку, позволяя выполнившему свою задачу смерчу опасть. Не отвлекаясь больше на то, о чём позаботятся другие.

И шелест песчинок превратился в рёв.

Над поместьем правителя Парижа, затмив бледный лик Луны, вошёл в полную силу настоящий, неистовый, беспощадный самум. Песчаная буря, пропитанная колдовством и смертью.

Когда-то Эрик убил так своего учителя. Теперь — убьёт старейшего врага.

… он уже знал, что де Брей близко, почти на расстоянии вытянутой руки. Его окружала защита непонятной природы, изменённому восприятию князя представлявшаяся пластичным зеркалом, окутавшим графа с ног до головы. На отражающей поверхности парой бесформенных наростов переливались артефакты, источая неопределённую угрозу.

Модифицировав ставшую бессмысленной «Ангельскую поступь» в «Черту распада», а «Плащ призрака» в «Крик безмолвия», Эрик одновременно направил оба заклинания в талисманы. И, не давая де Брею времени на контратаку, сам рванулся вперёд.

Движение князя было легким, стремительным; для живой песчаной бури не существовало преград. Почва и трава, древесные стволы и бутоны цветов — всё, что лежало у него на пути, обращалось в пыль. Даже камень покрывала частая сеть тонких трещин.

Он обрушился на графа почти мгновенно, но заклятья всё равно оказались быстрее. Один из артефактов разлетелся облачком праха — и «Черта распада» отразилась от зеркальной брони в небо; чары насквозь прошили песчаное тело Эрика, но это не доставило даже мелкого неудобства. Второй талисман, столкнувшись с «Криком безмолвия», на мгновение полыхнул белоснежным огнём. Затем погас, вобрав в себя заклинание.

В то же мгновение князь ударил. Вокруг графа сомкнулся вихрь песка, источая волны иссушающего жара. Неся в себе смертельное касание «Стикса».

Вспыхнула трава, занялись ровно остриженные ветви кустов. Словно пылающий снег охваченные огнём листья стали опадать наземь.

Они не пролетели и десятой части пути, когда на Эрика упал «Молот Дьявола». Высшее заклинание пиронактрии — быстрое, мощное, верное — раньше оно, не встретив должной защиты, развоплотило бы его. Сейчас… Сейчас это было просто больно — а боль князь умел терпеть.

… пламя, рухнувшее с небес, обожгло, нарушив гармонию стремительного движения песка. И пропало, поглощённое ревущей бурей.

Эрик надавил сильнее, бросая против брони графа всю массу своего песчаного тела. Послал максимальное напряжение в «Стикс».

Поддержка заклятья такого класса заметно ослабляла концентрацию, отвлекала, делая формирование чар сложнее, — но эта цена, как и цена за «Единение», была невелика. Он возводил новые колдовские конструкции со скоростью, за которой стояли многие столетия практики и тысячи битв. Некромантия, Сомниум, Трактионис, опять некромантия…

Де Брей не оставался в долгу. Чтение, пиронактрия, гайенактрия, аэнактрия — его заклинания врезались в заклинания князя.

Высшая магия корёжила мир. Материя терялась среди вызванных в реальность принципов.

Не тратя времени на полноценную защиту, Эрик оставался в живых только благодаря «Единению». Графа по-прежнему окружала зеркальная броня — на её поверхности не появилось ни трещинки, ни щербинки.

Если бы мог, князь бы зарычал. Вокруг правителя Парижа бушевал ураган столь плотный, что под весом песка де Брей двигался словно в замедленном показе. Эрик стискивал его в объятиях, которые сокрушили бы даже титана, а не всего лишь Немейского льва, — но граф едва обращал на них внимание! Казалось, удары высших заклинаний и сминающая действительность хватка духа были для него просто мелким затруднением, не более.

Они ничуть не помешали ему использовать последний из своих артефактов.

Почему тот уцелел в феерии высших свойств, Эрик понял сразу же. Абсорбаторы создавались специально для таких нагрузок. Работа не вампиров — людей, исключительно людей. Реликт позабытого волшебства — он знал ровно о двух абсорбаторах, доживших до сегодняшнего дня. Первый стоял на почётном месте в его личном хранилище. Второй только что применили против него.

Князь отпрянул от де Брея, выворачивая реальность и лихорадочно формируя «Адамантовый кокон».

Он успел. Его задела лишь первая волна разряда, располосовав покров песка. Остальное ударило в возведённую преграду.

Ткань мироздания лопнула.

Это оглушало, ослепляло, обжигало, обмораживало… Всё вместе, сразу, без разделения на части — безумная круговерть вне пределов восприятия. Наверное, так и должен был выглядеть лишённый привычных одежд материи танец Первичных Сил. Пытаясь постичь его, разум тонул в ворохе противоречивых ощущений, стянутых в тугой узел синестезии.