Тимоти Лирик - Эльфийский порноспецназ в логове национал-вампиров

— Ясно.

Повесив трубку, Бус позвонил Владимиру. На вызов никто не ответил.

— Поворачивай к Володимиру, — велел князь князей водителю.

Родоначальник сделал еще пару звонков, в том числе, фээсбэшному капитану, аккуратно попросил выяснить, кто стоит за спецоперацией с кровью и с перестрелкой у детинца Бяки.

Наверняка это прощальный подарок эльфов. А может быть, привет от генерального спонсора телетеррористов? Если второе, то это какой-то воистину вездесущий и всемогущий противник. Не похоже на ту истеричку, которая отвечала ему по телефону.

Значит, эльфы.

Что там говорил Таурохтар о троллях? Четверо?

Итак, нас троллят, усмехнулся Бус, смакуя непривычный для него сетевой сленг.

Интернет казался ему забавой для стада, удобным инструментом сделать это стадо управляемым, развести по отдельным стойлам с выделенными линиями, дать призрак свободы и независимости… Еще бы кровепровод прикрутить…

Бус улыбнулся. Положительно, его не добьет ни неудача вылазки Владимира, ни наезды органов. Трудности воскрешают.

Тролли, поди ж ты! Ну, раз есть эльфы, то почему бы не быть троллям?

— Ивана Грозного пережили, переживем и троллей, да, Кирша? — Бус толкнул в плечо водителя.

В его уме читалось смятение, но Кирша привык к манере князя князей и кивнул.

«Если Бус такой веселый, значит, кому-то вот-вот настанет последний рассвет», — злорадно постановил водитель. Он вообще любил смаковать чужие кончины.

Правда, через два перекрестка Кирша встретился со своей.

Внедорожник остановился перед зеброй. Из соседней машины выскочил громила, распахнул водительскую дверь и выстрелил в голову и сердце водителя.

По шипению ран и крику Кирши Белояр понял, что стреляли серебром.

«Средь бела дня!» — изумился князь князей, отрывая убийце руку с пистолетом.

Громила оказался простым смертным. Ударившись головой о край крыши внедорожника, он рухнул на асфальт, а Бус уже выскакивал из машины, чтобы настичь подельников киллера. Подельники рванули прямо на замерших пешеходов — те просто не успели ничего сообразить, настолько быстро развивались события.

Распластавшись в прыжке, Белояр пробил заднее стекло уезжающего седана и вцепился в волосы пассажиру. Тот схватил Буса за левую кисть. Стальная, нет, чугунная хватка была у этого незнакомца — князь князей услышал хруст костей. Пассажир сжимал и сжимал руку, дробя мелкие кости. Упырь попробовал вонзить зубы в кожу незнакомца, но зубы соскользнули, не оставив на ней и следа.

«Пластиковый он что ли?!» — мелькнуло у Буса, а потом он осознал, что мысли этого великана просты до дебилизма.

«Держать, ударить, Ыргх любит треск ребер, смешной человечишко…»

Его захват не ослаб, наоборот, пассажир чуть развернулся и схватил Буса за одежду на спине, стал втаскивать внутрь салона. Белояр обрушил на здоровяка град ударов, после каждого из которых обычно падали быки, но пассажир почти не обратил на них внимания.

Наконец, они посмотрели друг другу в лицо. Морда пассажира была уродлива до омерзения — непропорциональность, возведенная в степень. Разной величины глаза на различной высоте, кривой нос и не менее кривой рот, какие-то свиные уши, огромные надбровные дуги.

И смрадная, поганая вонь.

Скунс помоечный!

Тролль во всей красе.

На переднем пассажирском сидении располагался такой же красавчик. Он ухватил Буса за одежду.

Князь князей попробовал вырваться, как случается бежать лисе из капкана. Он даже готов был пожертвовать лапой, но тролли держали железобетонно. Некоторое время продолжалась борьба, причем Белояр вел ее ожесточенно, ломая себе пальцы и вырывая суставы, а громилы действовали по-деловому, методично и даже равнодушно, будто пара санитаров, привыкших к фортелям идиотов.

«Лучше бы я попал в мясорубку…» — с холодным сарказмом подумал родоначальник.

Затем в ручище одного из троллей мелькнул осиновый кол, и мир перед глазами Белояра взорвался на тысячи осколков. Каждый осколок разнесло еще на тысячу частичек, но и те недолго прожили… Этот салют разрушения продолжался долго-долго…

Не было ни боли, ни сожаления. Досада, что попался, как малец, и не победил, промелькнула, конечно, но перед лицом смерти любая сиюминутная кручина испаряется, оставляя дух в ждущем покое.

У Бусовой смерти было лицо Рожаницы.

— Что ж, правнук, был ты чудовищем и умер ужасно…

Наступила тьма.

— Велесе! — позвал Белояр. — Чернобоже!

И эти два древних имени стали бесконечно звучать, отражаясь от невидимых стен, то накладываясь, то расслаиваясь, и долго еще носились в чернильной пустоте, хотя источник этого крика уже перестал существовать во всех планах реальности.

Здравствуй, новый мнемокристалл.

Прости, старый, разбитый.

Увы, я очень и очень болен…

Ах, да!

Самоидентификация.

Я — Зангези Абабанга.

Помощник ссиссов и русский поэт без прошлого.

Охотничий отряд выполнил свою миссию успешно.

Я не сказал бы, что красиво.

Зато как прекрасен наш русский язык!

Голова моя, голова, собирайся с мыслями.

Удар был велик — я провалялся без сознания, позабыл массу интересного, у меня всё валится из рук, я — ничтожество, потерявшее музу…

Необходимость поддерживать частную флуктуацию реальности для двух интересных типов отняла почти все ментальные силы.

Контекстуальный деструктор чуть не развоплотил меня, сотканного ну-вы-и-странниками на самом тонком уровне.

Смерть Разоряхера едва не унесла меня в океан забвения.

Но я всё еще здесь.

И я раздавлен.

Бог мой, как скучны и серы обои человеческой жизни!

Я чувствую себя обкраденным и выпотрошенным.

Где теперь моя лира, которую я посвятил народу?

Где теперь мои сочинения, рассыпавшиеся миллионами осколков, когда я уронил кристалл?

Я как раз взял его в руки и — ощутил удар в сердце.

Я умирал вместе с древним кровопийцей, глядя, как над полом медленно разлетаются драгоценные брызги моей памяти.

В ближайшее время здесь будет весело, ведь новый повелитель кровососов — совершенно новое существо.

Мгновенно переходящее, куда захочет.

Не скованное обязательствами и грандиозными планами.

Он будет искать свою идею, свою цель.

Скорее всего, он наделает ошибок, но выйдет сухим из воды — очень живучий сукин сын.

Так, о чём я?..

О чём же, космос меня проглоти?

О чем?

Как же мне тяжело!

Через две стенки сидит сумасшедшая бедняжка.

Она просто сидит и блуждает меж двумя мыслями.

«Он съест меня, он непременно съест меня», — это первая.

«Я хочу его, я невообразимо сильно его хочу», — это вторая.