Ольга Миклашевская - Люди под кожей [litres]

Однако Дарья настолько настырная, что вскоре Лиза сдается и резко распахивает глаза.

– Ты кто? – недоуменно смотрит она на незнакомку.

– Я Да… – начинает представляться Дарья, но вовремя спохватывается: – Я Волчий пастырь.

– И зачем ты здесь?

– Решаю, кому жить, а кому умереть.

– И что мне – жить или умереть?

– Жить, – выдыхает Дарья и протягивает девушке руку, помогая встать.

Проглотив последний камень, Драгомира таким образом приняла на себя проклятье пастыря, так как находилась в теле наследницы Белой ведьмы. Она знала, на что идет, потому что понимала, что в этом мире для нее уже ничего не осталось. Как бы она ни хотела, чтобы кто-то ее по-настоящему полюбил, невозможно стать любимой, когда это уже не твое время и не твое место. Таких, как она, в Беловодье все равно не пускают – разве что позволят остаться в Кровавой реке. Но зачем эти вечные муки, если можно вот так красиво все закончить. За все свое существование сделать хоть одно дело, которым ты будешь гордиться и считать по-настоящему правильным.

Именно поэтому Йама тоже смогла уйти на покой, забрав с собой своего верного слугу. Столько лет мучений – и такое простое решение.

Верлиока еще некоторое время наблюдает за тем, как две девушки покидают крышу – одна поддерживает другую, – и только затем разворачивается, чтобы запрыгнуть обратно на свое облако. Он уже заносит ногу для широко шага, но внезапно передумывает и шагает прямо вниз, туда, где по улицам снуют неспящие горожане и мчатся автомобили.

У ворот Беловодья все еще много народу, но Марена уже не выглядит такой обеспокоенной. Теперь на ее бледных щеках переливается яркий румянец, а у глаз роятся тысячи микроскопических морщинок.

– Еще чуть-чуть осталось, – подбадривает богиня явно подуставшего мальчонку в конце очереди.

– Да? – хмурится он. – Это хорошо, а то здесь такая скукотень.

Редких гостей разворачивают от ворот; те тут же превращаются в плоские черные Тени и ползут прочь в поисках добычи. Насколько еще хватит очищенной от старых Теней земли? Сотня лет? Две? А что потом?

Только сейчас не хочется думать о том, что будет после. Брат снова спустится к людям и построит башни еще выше. Они что-нибудь придумают, особенно теперь, когда они знают, как все работает.

– Ну что, движемся?

Рядом с Мареной словно из ниоткуда появляется Дарья. При жизни она едва ли носила черный, а теперь облачена в темный, как беззвездное ночное небо, плащ. Волосы вновь вернулись к натуральному светлому оттенку, а лицо, много лет не знавшее дня без макияжа, теперь в нем уже и не нуждается.

– Потихоньку, – искренне улыбается богиня смерти в ответ. – Ты вообще чего пришла? Ты же знаешь, по протоколу не положено появляться там, где не нужно выполнять никакой работы.

– Почему же, есть тут кое-какая работенка.

– Какая? – удивляется Марена. – Тут же одни мертвые.

– Сейчас мертвые, а потом будут живыми. Тут такое дело… Тебе нужно обратно.

– Куда? – не понимает богиня.

– К людям.

Улыбка на лице Марены меркнет – вместо нее на лоб крупными мазками ложится беспокойство.

– Опять что-то случилось? Братец вызывает?

– Нет-нет, – успокаивает ее пастырь, – тут кое-что другое.

Рядом материализуется Морцана. Поправившаяся на летнем солнышке вдали от мирской суеты, она обменивается с Дарьей заговорщическим взглядом, чем окончательно выводит сестру из себя:

– Вы мне объясните, что здесь, черт возьми, происходит?!

– Не поминай черта всуе, – наставляет Дарья.

– Да какая теперь разница?

– Понимаешь, – объясняет Морцана, – мы тут подумали-посовещались и решили, что я на пару десятков лет смогу взять на себя твои обязанности. Если захочешь прям дожить до глубокой старости, то тут уже думать надо. Может, потерплю. Но, в любом случае…

Не дожидаясь окончания фразы, Марена бросается младшей сестре на шею и крепко-крепко ее обнимает. Прощальный поцелуй алых губ – и вот она уже снова та Маруська, которую когда-то знала Дарья: бесчисленные пирсинги, татуировки, задорная мальчишеская стрижка.

Когда пастырь покидает поляну, за ней следует лишь тень от полуденного солнца. И она идет дальше, через время и туманы, чтобы решить: кому в этом мире жить, а кому умереть.

КОНЕЦ

Почти два года я писала «Людей под кожей» и сумела превратить то, что придумала для университетского проекта, в полноценную историю. Сейчас я думаю, что в итоге все сложилось так, как оно должно было сложиться.

В рамках магистратуры мне нужно было пройти небольшой сценарный курс, и так как это был учебный проект, то я решила использовать задумку, которую помогала развивать своей одногруппнице для другого курса. Сложно, я знаю.

Мою порядочность можно фасовать и продавать оптом, поэтому я спросила у нее, могу ли это сделать. Она ответила, что очень ценит тот факт, что я спросила, но нет.

Сначала я очень расстроилась, но потом позвонила своей подруге Маше, чтобы рассказать о случившемся, и она такая: «А давай придумаем что-нибудь новое». Я согласилась. Первое время мы отталкивались от нескольких случайных слов, потом слова превратились в подобие идеи. Уже через месяц я защитила свой проект перед другими участниками курса.

«Люди под кожей», которых вы прочли сейчас, довольно сильно отличаются от изначальной задумки: сначала история планировалась как повествование, равноценно поделенное между четырьмя главными героями. Со временем я поняла, что это должна быть история именно Дарьи.

Я надеюсь, текст сумел вас удивить.

«Поклонникам «Ночного дозора» и «Американских богов» должно понравиться! Если вы считаете, что занавески на окнах созданы для защиты от темных сил, а отражение в зеркале живет своей жизнью, то держите в руках нужную книгу».

«Ну еще строчку, всего пару страниц, в конце главы пойду спать… А потом не успеваешь очнуться, уже светает за окном, а ты все кусаешь локти и думаешь, кто же этот Пастырь?..»

«В детстве нас пугали Бабой-Ягой, мы боялись черта, оставляли включенным свет… Мы выросли, наши страхи трансформировались. Теперь нас страшит, что он или она уйдет или изменит, что мы останемся недооцененными на работе, что не сможем реализовать себя в этой жизни».

«Как говорил Нил Гейман в одном из своих интервью, самый богатый источник вдохновения – это сказки».

По мотивам колыбельной песни из книги: Савчук В.В. «Кровь и культура». СПБ.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1995.