Anne Dar - Узник [СИ]

— Я ничего не боюсь.

— Хм, — мне показалось, словно он рисуется, но я не успела заострить на этом внимания, как легкая улыбка коснулась моих губ. — Представь себе только: ты, бесстрашный антигерой, прыгаешь из окна, ломаешь себе ногу, а лучше обе ноги и руку, хотя я не представляю, как можно так неудачно спрыгнуть… И вот ты весь такой сломанный лежишь под окном моего дома и ждешь, когда я тебя найду. А потом, когда я тебя наконец нахожу, я везу тебя в больницу, где тебе накладывают гипс на все твои конечности, после чего я отвожу тебя на инвалидном кресле обратно к себе домой, забочусь о тебе, кормлю из ложечки, так как у тебя наверняка переломана именно правая рука и близких родственников ты не имеешь, а ты в это время весь такой злой, ждешь когда сможешь меня убить из жажды крови…

— Во-первых: не из жажды крови…

— Ну, ладно, убить меня не из жажды крови. А что во-вторых?

— А во-вторых: ты бы не стала обо мне заботиться.

— А что я, по-твоему, сейчас делаю? — спросила я и подушка вдруг с треском просунулась через решетку, выбросив из себя клуб пыли, словно отцветший одуванчик.

Спустившись вниз, я еще раз подкинула дров в камин, после чего сладко заснула. Впервые за долгое время я спала спокойно, едва ощущая кончиками пальцев, как Маффин вибрирует у моих ног.

С утра я встала пораньше, наносила дров к камину и позавтракала вместе с Ричардом, после чего отправилась на работу.

Когда утром я поднялась к Ричарду, он уже не спал, разглядывая журналы, принесенные мной прежде. Подумав о том, что он наверняка их успел перечитать по несколько раз, я решила принести ему сегодня что-нибудь интересное из библиотеки.

В конце рабочего дня ко мне зашел Макс и пригласил в кафе — я решила согласиться. Съев по куску «Наполеона» и выпив пару чашек чая, уже спустя полтора часа веселой беседы мы отправились по домам. Макс препроводил меня лишь до своего дома, на сей раз не напрашиваясь в гости, что мне весьма понравилось, и торжественно вручил мне очередной пирог от бабушки. Настроение было на высоте, отчего я буквально влетела в дом. Включив свет, я прокричала куда-то вглубь комнат своему коту и пленнику:

— Приветствую вас, мои нахлебники!

— В хорошем настроении? — громко поинтересовался сидящий у своей стены Ричард.

— Знаешь, как давно я не ела «Наполеон»? — ответила я, переходя из прихожей в гостиную, по пути поправляя свои растрёпанные, густые волосы. — Я не ела его дольше, чем ты заперт в моём доме.

— Не думаю.

— Твоя ирония склонна к преувеличению.

— А твоя власть над замком склоняет тебя к рассеиванию бдительности.

— Я с тобой очень внимательна, дорогой мой узник! Вот, я даже принесла тебе стопку книг, чтобы ты не скучал, — продолжая всё так же громко разговаривать с Ричардом, я стояла между креслом-качалкой и диваном, на котором сплю, и показывала ему связку книг в своих руках.

— Уверен, что ты ничего толкового не смогла подыскать.

— Зря ты так. Я долго выбирала и принесла тебе лучшее из того, что когда-либо мне приходилось читать. У меня сегодня хорошее настроение и даже если ты сейчас чудом выберешься из своей клетки, и перебьешь мне шейный позвонок, я всё равно умру в хорошем расположении духа, так и знай.

После этого бессмысленного диалога я отправилась на кухню, насыпала Маффину его порцию купленного корма и приступила к приготовлению ужина. Сварив макароны-бантики, я смешала их с мягчайшим сыром, добавила к ним томатный соус и тщательно обжаренные боровики. Получилось весьма аппетитно.

Медленно протекали октябрьские дни, и я даже не заметила, как наступило семнадцатое число. За это время я успела сблизиться со всеми живыми душами, которые меня окружали, даже со своим котом, с которым до конца сентября виделась не более пяти минут в сутки. Макс продолжал за мной ухаживать, хотя я не подавала ему повода, но иногда меня подкупала его настойчивость, поэтому вчера я даже согласилась сходить с ним на свидание в следующее воскресение.

В течение всей недели я каждый вечер поднималась наверх к своему пленнику, в надежде услышать хотя бы нотку сомнения в его решении прикончить меня, но каждый раз мои ожидания разбивались о холодную скалу отчужденности. Однако мои вечерние посиделки в его компании с каждым вечером становились всё дольше, и наши разговоры насыщались всё новыми красками. Мы с удовольствием обсуждали литературу, которую я приносила ему и которую он уже прежде читал. Тот факт, что все книги, которые я ему предлагала, им были уже когда-то прочитаны, меня разогревал. Моё желание найти хотя бы одно непрочитанное им произведение с каждым вечером нарастало, и к пятнице я заметила во взгляде Ричарда новую эмоцию — любопытство.

— Ну, что ты там сегодня принесла? — поинтересовался он после сытного ужина, когда я занесла тарелки на кухню и заново поднялась к нему наверх, держа за спиной очередную книгу. Я не ожидала от него заинтересованности, поэтому на моем лице растянулась искренняя улыбка, и я гулко выдохнула.

— Это «Грозовой перевал».

— И ты надеялась выиграть с такой артиллерией? Ты бы еще Шекспира принесла со скромной надеждой на то, что я не знаком с его творчеством.

— Если честно, я была уверена в том, что «перевал» ты прежде уже читал. Просто надеялась, что это было давно, и ты захочешь его перечитать снова. Это одно из моих любимых произведений.

— Ладно, — сдался Ричард, взяв книгу, которую я аккуратно положила у решетки, всё еще не теряя бдительности в общении с незнакомцем.

— Вот еще, — сказала я, вытаскивая из-за своей спины еще две книги, — басни. Этот сборник совсем новый, ему и года нет, поэтому взяла один себе, а второй тебе. На сто семьдесят восьмой странице открой.

— «И. А. Крылов [2] Русский публицист, поэт, баснописец, издатель сатирико-просветительских журналов. Более всего известен как автор 236 басен, собранных в девять прижизненных сборников. . Волк и ягненок», — вслух прочел он.

— Ты говорил, что это ответ на вопрос о том, почему ты хочешь меня убить.

— Именно.

— К своему великому стыду, я прежде не читала эту басню… Как насчет того, чтобы прочесть её по ролям?

— Я буду ягненок, а ты волк?

— Если в этом твой ответ, тогда да.

— Лучше, давай наоборот, иначе совсем запутаешься в метафорах, после чего споткнешься и успешно разобьешь себе нос.

— Хорошо, — отозвалась я, не обращая внимания на его иронию, и, сев в позе лотоса напротив решетки, открыла сто семьдесят восьмую страницу.

— Кхм, а кто будет читать слова автора? — поинтересовалась я.

— Ты.

— Нет, автор мужчина, так что давай ты.

Опустив первые четыре строки, Ричард начал с выражением читать свой текст, и я, стараясь не оплошать в актерском мастерстве, начала подражать ему: