Ольга Баумгертнер - Дозор с бульвара Капуцинов

– Постойте! Если они проследили, куда проложен коридор…

– Это не так просто. – Мари теперь была на зависть собранной… или хотела казаться таковой; во всяком случае, отвечала она быстро и четко, предупреждая буквально каждый медлительный вопрос спутника, и Леонид в очередной раз восхитился девушкой. – Они знали, куда ведет портал. Заранее!

– Вот именно! Значит, кто-то из них в Трокадеро.

– Нам нельзя туда, – серьезно посмотрела на него Мари.

Честно говоря, это испугало. Примерно так же Леонид себя чувствовал во время первого и последнего пребывания в полицейском околотке по делу того самого кружка, из-за которого он покинул университет. Нет, Леонид не отступил бы. Он продолжал бы бороться… если бы его не просветили вовремя опознавшие «своего» ночные дозорные. Но все же в участке, где соседствовали пудовые кулаки городового и мягкий уверенный голос дознавателя, ему стало по-настоящему страшно.

Никто не мог выручить. Никто не пришел бы на помощь.

Сейчас, в центре цивилизации, случилось то же самое. Пресветлый был занят борьбой с налетчиками. А те преспокойно действовали прямо под его солидным галльским носом. Мари – боевой маг, но всего лишь седьмого уровня, хотя Леониду и импонировали ее нынешние выдержка и уверенность. Нет, вдвоем они не способны дать отпор врагам, даже если у девушки в сумочке найдется еще какой-нибудь артефакт.

Неспроста «месье Александрофф» и Мари не были допущены в Трокадеро. Наверняка их уже ищут и, вероятно, считают легкой добычей.

Градлон тоже будет искать. Кто найдет скорее, вот в чем вопрос.

Леонид заозирался.

– Мы ведь в Париже? Это же…

– Пантеон, да. Мы в Латинском квартале, – подсказала девушка, проследив за направлением взгляда своего спутника.

И на том спасибо. Кто знает, на какие хитрые трюки способен Сумрак, и хорошо, что их не выбросило на свет Божий где-нибудь в колониях.

– Пресветлый знает, где мы?

– Нет. Мы ушли, он думает, мы в Трокадеро. К сожалению, я не могу с ним говорить через Сумрак. Я не его личная ученица. А мой кулон, предназначенный для таких целей, треснул. Он нам не поможет.

– Куда нам идти? Где здесь есть телеграф?..

Леонид подумал, что должен немедленно послать сообщение в Москву. А еще – что ему нужен Брюс.

– Есть одно безопасное место, и совсем недалеко, – задумчиво покусывая губы, ответила Мари. – Я думаю, вам пока не нужно на телеграф, месье Александрофф. Те, кто напал на экипаж, хотели заполучить вот это. – Девушка указала на саквояж с друзой. – Они наверняка будут везде искать.

– Где же это место?

– На острове Ситэ.

Еще мальчишкой Леонид прочел «Собор Парижской Богоматери». Но с годами достижения науки, а потом и Дозор сгладили впечатление. И теперь, по приезду в Париж, ему интереснее было творение господина Эйфеля, чем Нотр-Дам.

А уж о том, чтобы увидеть собор при таких обстоятельствах, не приходилось и догадываться.

Беглецы прошли по нешироким парижским улицам, миновали большой комплекс учебных зданий знаменитой Сорбонны, перешли мост через Сену и остановились под сенью деревьев на углу соборной площади. Здесь они внимательно огляделись. Опасности не было. От собора расходились горожане – похоже, недавно закончилась месса. Колокольни Нотр-Дам, щедро залитые солнцем, уносились ввысь в ясное апрельское небо. На миг даже почудился отдаленный звон колоколов. Затем Мари решительно двинулась вперед. Александров поспешил за ней.

Они прошли мимо ворот Страшного Суда. Через приоткрытую створку Леонид успел заметить, что неф пуст. Мари завернула за угол северной башни. В контрфорсе здания оказалась маленькая неприметная дверь. Преодолев ее через Сумрак, беглецы начали подъем по винтовой лестнице.

Леонид с невольным благоговением смотрел на старые ступени и стены. Здесь, на первом слое, они, должно быть, остались именно такими, как при месье Гюго, кому столь многим обязаны.

А еще тут ощущалась Сила. Глубоко верующий католик почувствовал бы намоленность этого места.

Леонид не был ни глубоко верующим, ни тем более католиком. Но он был Иным. Он знал, что даже самые обыкновенные люди способны чувствовать силовые аномалии. Они их и побаиваются, и в то же время тянутся, строят жилища поблизости. Недаром и Петербург возник на месте крупнейшей аномалии во всей России. Пока что научные отделы Дозоров тщетно пытаются ее изучать.

Остров Ситэ был семенем, из которого вырос Париж. Омытый водами Сены, он хранил тайну, недоступную простым смертным. Но те все же чувствовали ее прикосновение, смутно ощущали родничок Силы на этом маленьком клочке суши. Сперва здесь построили святилище язычники. Потом возник первый храм христиан. Пока, наконец, при Карле Великом не начали воздвигать Нотр-Дам.

Но теперь, в последний год девятнадцатого столетия, невидимая палитра этого места разительно переменилась. Тот природный родник, что существовал здесь издавна и помнил древних римлян, то ли иссяк, то ли был вычерпан до дна. Его заменило другое. Квинтэссенция чаяний, молитв, подавляемых страстей пропитала камни, дерево и витражи.

Даже на слабого Иного это производило ошеломляющее впечатление. Все равно что залпом осушить полстакана неразведенного спирту. Мари тем не менее держалась спокойно. Она явно здесь уже бывала. Впрочем, существовал ли хоть один парижанин, ни разу не переступивший порога главной святыни страны?

Теперь Леонид не сомневался в правоте своей хрупкой спутницы. Собор и правда в эту минуту был самым безопасным местом в городе. Во-первых, выследить их в буйстве отпечатков людских переживаний было бы неимоверно сложно. Все равно что услышать чье-то дыхание в ураганных порывах ветра. А во-вторых, Нотр-Дам был Светлым местом, без всяких сомнений и несмотря ни на какие темные дела, что творились в истории прямо здесь или поблизости. В этих стенах как-то само собой помнилось, что и Париж – город Светлых. Невзирая на молчаливых слуг Договора в серых балахонах, клошаров-гару и чудовищ из синего мха.

И все же… Все же Леонида беспокоило то, что наверху они могут оказаться в ловушке… Если их обнаружат те, кто напал на дозорных и хотел завладеть российской реликвией… Если перекроют спуск вниз…

Но когда утомительный, казавшийся бесконечным подъем закончился и они наконец вырвались на открытую узкую галерею, Александров позабыл о своих опасениях.

Ветер трепал кружевную шемизетку белой блузки Мари, беззастенчиво вздергивал полы длинной юбки, натягивал плотный многослойный атлас на бедрах девушки так, что под тканью четко прорисовывались все изгибы прелестной фигурки. Лишившись последних шпилек, прическа рассыпалась, разметалась, волосы буквально летели по ветру. Сосредоточенные движения, решительный взгляд и вздымающаяся от учащенного дыхания грудь – ах, как хороша была сейчас раскрасневшаяся и запыхавшаяся Мари! Так хороша, что долго смотреть на нее не было никакой возможности. Леонид отвел глаза, незаметно перевел дух и даже отошел чуть дальше, на середину галереи.