Ольга Баумгертнер - Дозор с бульвара Капуцинов

К тому же и целители у Инквизиции были весьма опытные. Леонид, впрочем, подумал, что все это напускное: делать вид, что заботишься о раненых, в то время как самолично развязал войну.

Лазарет, однако, пустовал. Война еще не началась. По всему, Темные, пользуясь численным превосходством, неплохо следили за своими. Вероятно, они пошли по самому легкому пути и просто вычистили все неблагонадежные элементы вроде не состоявших в Дозоре ведьм, оборотней и вампиров. Предписали им в этот день не появляться ни на одной улице, ведущей к Марсову полю, Эспланаде Инвалидов или Орсейской набережной. Светлые же не торопились устраивать охоту на Темных, памятуя о временном соглашении. Некий целитель, если бы он решил заняться нелицензированным врачеванием или снятием воронок проклятия, тем более не способствовал бы заполнению коек.

Вероятно, свою роль играл и относительно ранний час. Если бы Договор оставался в силе, то ночные сантинель в это время должны были бы уступить свое место на улицах дневным.

Трое дежурных лекарей, Темный Лакомб, Светлый Томази и Инквизитор Шарлемань, были вполне свободны и немедленно занялись пациентами. За их жизнь уже можно было не опасаться.

Александров, Лелю и дозорные сидели в приемном покое, наблюдая, как за белым пологом возятся фигуры. Инквизитор из дома Фламеля тоже был там.

Наконец полог откинулся, и четверо вышли. Леонид заметил, что кто-то остался с ранеными, женская фигура в белом. Однако невозможно было отсюда рассмотреть, кто это: ведьма – сестра милосердия или же некто из Светлых целительниц. А смотреть через Сумрак почему-то было неудобно.

– Выживут, – уверенно сказал Шарлемань. По неким оттенкам чувствовалось, что он устал, хотя Инквизитор и выглядел безучастным, как все остальные подобные магические жандармы.

– Это оборотень? – с ходу начал допытываться Жан.

– Очень похоже… – ответил Томази.

– Вранье! – рыкнул Лелю и даже поднялся.

– Полегче! – миролюбиво сказал Лакомб. – Коллега не договорил…

– Судя по характеру укусов и пробоинам в ауре, это был низший Темный, – продолжил Томази. – Точно не вампир, кровь не выпита. Но следы зубов не похожи на оставленные крупным… животным.

Лелю засопел.

– Коллега хочет сказать, – лощеный Лакомб допустил ироническую улыбку, – что животное не было хищником.

– А кем же? – нетерпеливо спросил оборотень.

– Грызуном. Если точнее – крысой.

– Что? – изумился Бернар.

– Это не все, – со значением качнув головой в ответ на восклицание, добавил Шарлемань. – Грызун был, разумеется, не один. Вряд ли одна крыса способна сотворить такое с двумя смертными. Тем более нет следов, что их разум подвергли какому-либо воздействию. Просто напали. Кстати, расскажите-ка теперь вы, как нашли эту пару…

Жан и Бернар переглянулись. Потом Жан снова изложил версию, как они зашли в выставочный дом Фламеля, чтобы дождаться господина Александрова с его новеньким аппаратом, и обнаружили окровавленных и бесчувственных юношу и девушку под лестницей.

Инквизитор, преследовавший Леонида, застыл, как статуя Фемиды, у которой некие мошенники все же ухитрились стащить и меч, и весы.

– Камера, между прочим, осталась в доме, – вмешался Леонид. Он вспомнил, что во времена студенческих политических увлечений получил несколько советов, как вести себя на допросе в полиции. – Когда я шел к месье сантинель… к моим друзьям, то видел много молодых людей в таких же костюмах. Очевидно, это была парочка нанятых актеров или кого-то вроде. Пока было мало посетителей, эти влюбленные скрылись в укромном месте, чтобы… хм…

Он замялся.

– Чтобы целоваться до белого каления! – рявкнул Бернар. – А тут их и того… Кто-то напустил стаю крыс.

– Довольно больших крыс, – заметил Томази, – вдвое или втрое больше, чем обыкновенная особь.

Казалось, он противоречит сам себе, ведь еще минуту назад говорил, что следы зубов – не от крупного животного.

– А не мог завезти этих тварей кто-то из колониальных Иных? – поинтересовался Бернар. – В павильонах жарких стран Иные заклинают змей. Мало ли кого еще могли с собой прихватить. Скажем, из Индии или Камбоджи.

– Старый Париж далеко от павильонов колоний… – задумчиво произнес Инквизитор из дома Фламеля.

– Простите, месье, – вставил Леонид. – А не мог ли кто-то из Иных превратиться в большую крысу? Оборотни… тысяча извинений, уважаемый Лелю!.. могут преобразовывать материю Сумрака в дополнительную массу тела и становиться больше. А возможно ли наоборот? Вдруг кто-то сбрасывает массу и становится грызуном? Пусть и размером с хорошего бобра.

Вопреки ожиданиям волкулак не рыкнул. Совсем даже наоборот.

– А парень дело говорит, – кивнул Лелю. – Только сам не разбирается. Это все слишком сложно: куча тварей, которых привезли откуда-то из Индии. Клянусь Праматерью волков, есть объяснение куда проще!

– Опять катакомбы? – спросил Томази.

– Исключено, месье, – ответил Шарлемань. – Насколько мне известно, все входы и выходы катакомб поблизости от выставки были запечатаны. Низший Иной не проникнет через них. Даже маг вне рангов изрядно пострадает.

– Похоже, я догадываюсь, что имеет в виду любезный Лелю, – высказался Лакомб.

– Я тоже припоминаю нечто подобное, – сдвинув брови, проговорил Шарлемань.

– Так в чем же, по-вашему, дело, месье? – поторопил Томази.

– Крысиный Король. – Слова Лелю были похожи на плевок под ноги.

– О них очень давно ничего не было слышно, – с сомнением произнес Светлый целитель.

– Я давно в Дозоре, – сказал Бернар, – но тоже не припомню. Ни одного живого не видел. Вообще считал, что это все выдумки колдуний, детей только пугать.

– А я намного дольше вашего, уважаемый, – по-волчьи усмехнулся Лелю. – Крысиный Король – не выдумка. Наш вожак, помню, одного прикончил незадолго до взятия Бастилии… Король всегда один. Значит, новый выискался.

– В этом есть смысл, – проронил Шарлемань. – Момент он выбрал очень подходящий. Более чем…

– Но почему он не убил свои жертвы? – спросил Томази.

– Мы его спугнули! – предположил Жан.

– Вряд ли, юноша, – осклабился Лелю. – Хотя он ненавидит открытые схватки, двух сантинель он не побоится.

– А тогда почему?

– Потому что он не волк, не лев и не пантера! В Дагомее, мне говорили, и оборотни-крокодилы попадаются. Но даже они не столь противны…

– Любезный Лелю хочет сказать, – снова выступил переводчиком Лакомб, – что это не обычный оборотень…

– Он вообще не оборотень! – развернувшись всем телом, рявкнул волкулак. – Клянусь Праматерью волков – крыса недостойна носить это звание!

– Скажем так: не обычный низший Темный, – невозмутимо поправился Лакомб.